Кощей из пятой квартиры

По двору шла одна седьмая Машиного папы. Выглядел он вполне целым человеком, но Кощея не проведешь. Был бы целым — жил бы с Машкой и мамой ее непутевой. Заметив Василевса, мужчина вдруг поменял направление и направился прямо к нему.

— Здравствуйте, Василий Васильевич!

Василевс неохотно кивнул.

— Мне Маруся про вас рассказывала. Говорит, вы дружите.

«Маруся? Кто это «Маруся»? Машка, что ли?», — не сразу сообразил Кощей и снова кивнул.

Машин папа оказался совсем не таким противным, каким он нарисовал его в своем воображении. Тихий, грустный. Чем-то Ивана из их сказки напомнил. Тот тоже по началу горел, а потом словно задули огонек, так-то. Стержень вынули, а что человек без стержня? Один пшик. Кощей нахмурился, скрывая смущение, и важно ответил:

— Верно сказала. Пока у вас дела да заботы, я ей деда заменяю.

— Ну да, дедушек у нас давно нет… — виновато вздохнул папа.

— А папы? — Кощей поджал губы. Не хотел ведь лезть, а как шлея под хвост попала! — Папы тоже нет?

Машин папа неловко закряхтел.

— Ну как же, папа есть, вот он я…

— Не мое дело, конечно. Но дети растут. А мы с вами стареем. Вы мне поверьте, есть вещи которые нужны здесь и сейчас, именно в эту минуту. Потом поздно будет. Я точно знаю… Просто поверьте.

***

— Кощей, а ты чего грустный такой? — чуткая Машка внимательно смотрела на осунувшегося Кощея. Ей казалось, что он сильно похудел, одна кожа да кости. А еще она подслушала, как бабушка маме говорила, что «Василич сдал».

Кощей вздохнул. Но обманывать Машку не стал.

— Время мое выходит, чувствую.

— Время? То есть, ты умираешь? — Маша с ужасом смотрела на худое лицо Василевса. — Ты же Кощей! Твоя смерть на конце иглы, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в золотом ларце… — затараторила она, как заклинание.

— Какой там ларец! — отмахнулся Кощей. — То в сказке. А в жизни-то все иначе… Горынычу видение было — не переживем мы Новый Год, так-то.

— Что же тогда делать?

— Сказку надо дописать, вот что. Тогда я смогу в нее вернуться.

Машка закусила губу и испуганно моргала.

— До нового года?

— До тридцатого декабря. Позже мне ни к чему.

Кощей хмуро смотрел в окно. Подождав немного, Маша осторожно спросила:

— А что там вообще, в сказке-то было?..

— В сказке-то? Да мы только жить начали, — мечтательно вздохнул Василевс. — Я и подвигов насовершал…

— Подвигов? — с сомнением переспросила Маша.

Клубок тихонько тявкнул. Маша покосилась на пса.

— Уверен?

— Ну… хотя, конечно, как сказать… Подвигов. — Кощей замялся. — Но жить то начал! И любовь у меня случилась.

— С Василисой?

— С ней. Она красивая была, задорная… Я ее у Ивана отбил. — Кощей даже грудь впалую выпятил, так его воспоминания о лихой юности вдохновили.

— А почему же ты сейчас такой несчастный и без Василисы?

— А я, понимаешь, как твои полпапы… Появилась у меня еще одна… Василиса. И вот одна моя половина вроде как с ней находилась, а вторая с той, первой. Настоящей. А так ведь неправильно. Вот и не осталось ни одной теперь. Да и сам я какой-то склеенный. Из двух половинок. Ни уму, ни сердцу…

Помолчали. Кощей пальцем собирал крошки от пирога на тарелке.

— Получается, ты и Василисе с Иваном жизнь поломал. И той второй, ненастоящей. Не говоря уж о себе, — сделала недетский вывод Маша.

Василевс только плечами своими костлявыми пожал.

— Запутался я, Машк. А Василису любил. Вот клянусь, чем хочешь, бессмертием своим, любил! Кикимора меня вроде как охомутала, хотя не шибко я и сопротивлялся… Да ты не поймешь. Взрослые это истории.

Маша подумала минутку и решила не углубляться в Кощееву личную жизнь. Тут дела поважнее предстоят — спасать всех надо. Сказку дописывать.

— Ладно. Давай будем пробовать.

***

Первый набросок Кощей сразу забраковал.

— Что это такое? — Василевс тыкал длинным пальцем в Машину тетрадку. — «Жили они долго и счастливо».

Маша пожала плечами.

— Так во всех сказках пишут.

— Так не пойдет. Сначала должны быть подвиги. Завязка истории. Кульминация! Потом развязка. Арка персонажа…

— Чего?

Кощей изобразил длинными руками домик.

— Ну, арка… Ладно, забыли.

Он бы еще про антагониста и протагониста (см. примечания 6 и 7) стал Маше рассказывать, совсем с ума съехал.

— В общем, герой должен пройти через испытания и измениться. К лучшему.

Маша озадаченно на него смотрела.

— Но ты же Злодей. Как же Злодей может измениться к лучшему?..

— Как-как! Как все приличные люди

— Не бывает такого.

Кощей даже обиделся.

— Раз я Злодей, я что, не могу быть приличным человеком?

Маша задумалась.

— Выглядеть, наверное, можешь. А вот быть — нет.

— Но ведь я ненастоящий Злодей, — вдруг тихо произнес Кощей. — Я — сказочный. И до сих пор не знаю, чем закончилась моя сказка… Сказочник не дописал нашу историю, бросил на половине. Вдруг это новаторская (см. примечание 8) сказка и Кощея в конце не убивают? Если автор поверил в… меня?! А когда в человека верят, он ведь может измениться. Даже Злодей…

— А почему Автор не дописал твою сказку?

— Я не знаю. Раньше я думал, что ему надоело и он бросил. Злился на него ужасно… А теперь думаю, возможно, он просто умер?