Кошечка и ягуар

— Ну и гад же ты, — с восхищением сказала Анджела.

К чему относится это восхищение — к его самообладанию или к красоте его невесты, Алан уточнять не стал. Он только поцеловал ручку, нанесшую ему удар, и отправился к мистеру Адамсу, одалживать смокинг. Майк одолжил старому приятелю не только элегантный костюм и все полагающиеся к нему аксессуары, но и предоставил на этот вечер свой шикарный «кадиллак» вместо старенького «форда», взятого Аланом на прокат.

«Кадиллак» плавно скользил по ночному городу под шелест дождя. Невероятно красивая Тори сидела, упорно глядя в окно, за которым ничего не было видно, кроме расплывающихся огней. Она не только надела свой сногсшибательный наряд, но и впервые за все время знакомства с Аланом сделала легкий макияж. Всего-навсего подвела глаза тонкой черной кисточкой и удлинила тушью свои и без того длинные, черные и густые ресницы. Ну еще чуть-чуть коснулась румянами щек и покрасила яркие губы помадой цвета спелой сливы, отчего эти потемневшие и припухшие губы непроизвольно наводили на мысль о страстных поцелуях. И ей было до слез обидно, что Алан ни слова не сказал о ее красоте. Еще она вспомнила, что он ни разу не сказал ей и о том, что любит ее. Она изо всех сил старалась удержать слезы, боясь, как бы не покраснел нос.

Алан искоса поглядывал на эту красивую и немножко чужую женщину и прекрасно понимал, что она сейчас испытывает. Но никак не мог собраться с духом, чтобы заговорить с ней. Все слова казались ему незначительными по сравнению с тем чувством, которое владело его сердцем. И только когда он заметил одинокую слезинку, скатившуюся по безупречной бархатной щечке, Алан прокашлялся и сказал:

— Тори, все, что ты сейчас думаешь, неправда. Я люблю тебя. Очень. И считаю, что ты самая красивая женщина этого мира. А также и всех параллельных с ним. Когда я увидел тебя в этом наряде, то просто потерял дар речи. Но одновременно понял, что полюбил тебя уже в тот день, когда увидел с тюрбаном из полотенца на голове и в шлепанцах Филипа. Просто твоя красота может действовать по-разному: согревать душу, ранить сердце и даже вызывать улыбку. И я чертовски рад, что ты такая удивительно разнообразная. Я, наверное, никогда к этому не привыкну. И это, по-моему, здорово. А теперь, пожалуйста, перестань на меня дуться.

Тори тут же перестала дуться, так как получила исчерпывающий ответ на все свои невысказанные вопросы. И она так ослепительно улыбнулась Алану своими поцелуйными губами, что он схватился за сердце и жалобно сказал:

— Нельзя ли поосторожнее, цынгарелла?

Вскоре «кадиллак» мягко затормозил перед зданием с плотно зашторенными окнами, сквозь которые пробивался неяркий свет. Из двери тут же вышли два высоких парня с огромными зонтиками, так что Алан и Тори, выйдя из машины, остались совершенно сухими. В фойе их встретил респектабельный мужчина в безупречном костюме и, почтительно уточнив их имена, проводил в зал, поразивший их изысканной роскошью и продуманностью обстановки. Зал был освещен мягким светом, источник которого был скрыт, очевидно, где-то в драпировках. Но на каждом столике были лампы, и их яркость можно было регулировать по своему желанию. Основное же достоинство этого необычного помещения было в том, что все посетители могли видеть всех, и в то же время каждый мог в любой момент стать невидимым. Удобные диваны и кресла со столиками между ними отстояли друг от друга достаточно далеко, чтобы разговоры соседей не мешали беседе. К тому же они были разделены оригинальными конструкциями, которые могли выглядеть просто декоративными перегородками, а могли превращаться в настоящие ширмы.

Приход новых гостей не остался незамеченным. Пока Тори шла по чему-то невероятно мягкому к столику, забронированному для них с Аланом, ее провожали глаза всех мужчин, находящихся в зале. Уже садясь, она вдруг почувствовала взгляд, словно прожегший ее насквозь. Тори обернулась и встретилась с горящими черными глазами немолодого, седоусого мужчины, сидящего за соседним столом. Встретив ее недоумевающий взгляд, он не отвел глаз, а кивнул ей, словно старой знакомой. Тори на всякий случай вежливо кивнула в ответ.

— Кто это? — тихо спросил Алан. — Ты его знаешь?

— Нет, впервые вижу, — шепнула Тори. — Но может быть, здесь принято здороваться? Это все-таки клуб для достаточно узкого круга людей.

— Ага, — насмешливо кивнул Алан, — можно даже сказать, для одной семьи. А это должно быть отец семейства.

К столику подошел официант и вместо меню предложил Тори и Алану карточки с перечнем блюд, заказанных для них Бобби.

— Вы не возражаете, сэр, против выбора лорда Роберта? — почтительно осведомился он.

— Да что вы, — засмеялся Алан. — Бобби здесь завсегдатай, к тому же он отлично знает мой вкус. А ты что скажешь, Тори?

Тори сказать было абсолютно нечего, поскольку названия блюд ей ни о чем не говорили, тем более что и написаны были по-французски. Поэтому она просто милостиво кивнула.