Кошелек предателя

— Вы так считаете? У меня от ваших слов просто гора с плеч свалилась. — Сэр Генри повернулся к нему. Он выглядел очень усталым, старым и расстроенным. — Я сейчас многое пережил и понял, что не сказал ничего важного. К счастью, опыт приучил меня не болтать попусту. Но до меня дошло, что я поставил вас в очень неловкое положение. Видите ли, когда они задержали для меня поезд в Коачингфорде, и я обнаружил вас в забронированном мной купе, то сразу решил, что вы хотите поговорить со мной наедине. Я просто не представлял, что они специально приставили вас следить за мной, и что нас могут подслушать или будут за нами подсматривать. Честно признаться, я не понял, почему вы себя так вели, хотя это и должно было меня насторожить. Потом, когда мы прибыли и на станции мне сообщили, что поезд обыскивают, я наконец сообразил. Эта пятая колонна невероятно активна. Вы говорите, что его не поймали?

— Пока нет.

— Так, значит, поймают, — удовлетворенно произнес сэр Генри. — Там замечательные люди. Может быть, сейчас они уже вышли на его след.

— Более, чем вероятно, — рассеянно отозвался Кэмпион. Он с трудом мог собрать факты воедино, даже сейчас, когда ему подали их на блюдечке, но попытался принять их, не задавая вопросов. Предстояло еще очень многое сделать, а времени было в обрез.

Очевидно, сэр Генри не привык совершать ошибки. Поэтому он сразу же выдвинул аргументы в свою защиту.

— Обычно после встречи Мастеров я ночую в городе, — объяснил он, — но обстоятельства сложились так, что мне нужно было немедленно вернуться в Лондон. Питер Летт позвонил на станцию и забронировал Для меня купе. Мы задержались в дороге, и когда я добрался до платформы, то увидел, что поезд вот-вот тронется. Они задержали его для меня, но объяснять причины мне было некогда. Я понятия не имел, что вы в купе, пока не столкнулся с вами. Конечно, я вас сразу узнал, но не смог разобраться во всей этой ситуации. Я слышал от моих друзей Мастеров, что вы в городе, и попросту подумал, что вы собираетесь сказать мне несколько слов. Теперь вы видите, как обстояло дело?

— Да, — ответил Кэмпион. — Именно так, — добавил он, помолчав минуту. Мастера, надо полагать, не слышали о нападении на Хатча и, следовательно, сидящий рядом человек ничего не знал об эпизоде в госпитале Сент-Джуд. — Я хотел встретиться с вами, — быстро сказал он, — чтобы поговорить об Энскомбе.

— Об Энскомбе? — сэр Генри помрачнел. — Бедняга, — произнес он. — Я, конечно, услышал о нем сразу же по приезде. Что вы хотите узнать?

— Почему до самой смерти Энскомб боялся к вам прийти? Почему он превратил все свои средства до последнего полпенни в наличные, продолжая колебаться и размышлять, стоит ему идти к вам или нет?

— Неужели? — сэр Генри удивился, но не растерялся. — Он был глуповат. Разумеется, я знал его долгие годы. Он был слишком ничтожен для своих обязанностей. В этом слабость всех унаследованных должностей. Старый Энскомб вполне годился бы на место секретаря в крикетном клубе или, может быть, церковного старосты. Я всегда понимал, что с собственными деньгами у него туго. Все могло быть в порядке, но его отец на посту Секретаря валял дурака, заложил свое состояние, и детям досталось очень скромное наследство. Сам Энскомб оказался еще неосмотрительнее. Между нами говоря, мы его все время субсидировали, но в конце-концов были вынуждены прекратить. Так он превратил свои гроши в наличные? Что же он собирался делать? Рассчитаться с местными кредиторами?

Кэмпион покачал головой.

— У его сестры другое мнение, — сказал он. — Она полагает, что с его стороны это был какой-то жест отчаяния. Она назвала это «искуплением».

— По отношению ко мне? Неужели? Зачем? — Любопытно, что это предположение не показалось сэру Генри совершенно фантастическим. — Я вижу, что вы не понимаете, — проговорил он. — Секретарство у Мастеров не столь уж ответственный пост. Скорее это просто звучное название. Секретарь — это, как бы поточнее выразиться, — что-то вроде распорядителя в клубе или эконома. Контора у него была довольно современная. В основном он занимался присмотром за помещениями. Меня не удивило, если бы мне сказали, будто Энскомб что-то натворил. Он был на редкости глуп. Знаете, такой театрально-истерический тип. Как вы полагаете, что он наделал? Украл фунт-другой из ерундовых фондов?

— Нет. Я так не думаю. Мисс Энскомб заподозрила, что он разрешил использовать пещеры Лошади для контрабанды.