Кошелек предателя

На минуту или чуть больше настало молчание, затем старик подошел к столу и пристально поглядел на гостя.

— Я думаю, что могу сказать вам то, о чем вы не решаетесь спросить, — произнес он, — верно, что в настоящий момент Британия всецело зависит от веры в себя и собственную внутреннюю стабильность. Если сокрушить эту веру одним внезапным ударом, наступит тяжелая пора — смятение, истощение сил и в конце концов крушение. Теперь все определяется верой англичан в самих себя. Европа завоевана, Новый Свет еще не готов. И, если это случится, значит, второе Средневековье неминуемо, затем появится Аттила и завтра цивилизация окажется отброшенной на тысячелетия назад. Такое может произойти, вот урок этого поколения. Мировое варварство еще возможно. Зверь не умер. Он даже не уснул. Все эти годы он лежал здесь следил за нами во все глаза. Для человека моего возраста это самое чудовищное открытие. Вы ведь это хотели узнать?

Кэмпион ничего не ответил, и его хозяин чуть заметно пошевелил губами. Это произвело странное впечатление, потому что никакой слабости в выражении его лица не было. Потом сэр Генри отрывисто спросил:

— Ну как, очень скверно?

Кэмпион похолодел. Его пальцы затряслись, а по спине потек ледяной пот. Стремление преодолеть собственную беспомощность, даже если сэр Генри так же выбит из колеи, как и Оутс, исчезло. Вскоре в беспокойных глазах старика обозначился новый вопрос.

Все то же самое. Каждый должен обрести уверенность в себе. Он не вправе открывать пугающую пустоту своего сознания. Он обязан как-то бороться, хотя он и слеп, и полубезумен. Нельзя ждать помощи извне, ее не будет. Он совершенно одинок.

— Не знаю, — медленно проговорил он, — не знаю. Это объявление о Протоколе Пятнадцать последует сегодня вечером?

— Да. Не понимаю, как вы до сих пор это не уяснили. Сохранить все в полнейшей тайне было просто невозможно. Солидные комитеты, включая Мастеров Бридж, намеренные подписаться на большие суммы займа, должны быть к этому готовы. Я сам говорил об этом с Мастерами прошлым вечером. Почтовые ведомства предупредили, что им придется иметь дело с огромным наплывом корреспонденции, а местные налоговые службы решили от этого устранить. Значит, уже сейчас множество людей что-то знает о займе. Конечно, предстоит обратиться к налогоплательщикам, а это половина всей страны. Тут не должно быть провала, Кэмпион. Не должно случиться ничего, способного этому помешать, в противном случае… — Он покачал головой. — Даже мысль об этом невыносима, — заключил он.

Кэмпион кивнул. Теперь ему думалось легко. Углы в головоломке заполнились, хотя вся она по-прежнему оставалась неясной. Однако большая, недостающая часть приобретала невообразимые размеры. Он прикидывал, как заставить сэра Генри заговорить конкретнее. Добиться этого было трудно. Старик мгновенно ухватывал мысль, даже малейший намек, и все же его несколько раз поразило невежество собеседника.

Кэмпион решил, что он понял сэра Генри. Тот был реалистом и верил в факты. Вероятно, подходя формально, его можно было бы назвать игроком, и если он догадался, что его гость не вполне нормален, то больше рисковать не станет. Кэмпион увидел мысленным взором, как его вновь кладут в госпиталь, не доверяют ни одному сказанному им слову, и вообще держат в неведении, пока врачи не признают его психически здоровым. Острота ситуации не будет иметь никакого значения для сэра Генри. Недееспособность Кэмпиона попросту спишут со счетов.

Его размышления прервал приход секретаря. Извинившись за вторжение, тот почтительно склонился к сэру Генри и что-то шепнул ему.

— Неужели? — старик был явно удивлен. — Где же он? В доме?

— Он в кабинете, сэр Генри.

— Да, да, понимаю. Хорошо, я выйду к нему на минуту. Вы могли бы предупредить его, что я занят. Я сейчас спущусь.

Когда секретарь вышел, старик повернулся к Кэмпиону.

— Боюсь, что я должен встретиться с этим человеком, — объяснил он. — Занятнейшая личность, отчасти гений, отчасти чудак — авантюрист и в своем роде один из самых влиятельных людей в стране. Он то оказывает вам огромные услуги, то пытается навязать сумасшедшую схему управления страной. Пока не увидишься с ним, невозможно предугадать, что еще взбредет ему в голову. В том-то и сложность. Катбертсон говорит, что от него исходят тайна и несчастье. Оставайтесь здесь. Наш разговор еще не окончен. Я задержусь не более, чем на пять минут.

Он удалился. Замок не защелкнулся, дверь была открыта на дюйм или два, так что Кэмпион мог слышать голос сэра Генри, когда тот миновал холл и вошел в кабинет.

— Хэлло, Обри. Что за «страшное предупреждение», мой дорогой мальчик?

Обри. Кэмпион прижал ладонь к дверной ручке. Обри. Мисс Энскомб. Его собственное нападение на Хатча. Здесь обнаруживалась последовательность. Обри собирался посетить мисс Энскомб. Она должна была отчитаться ему о своем разговоре с Кэмпионом и Амандой. Обри слишком важная птица, чтобы самому идти в полицию. А вот попытаться пресечь злой умысел в корне и предупредить влиятельное лицо о том, что безумец на свободе, это как раз в его духе.