Кошерный секс. Евреи и секс

Существовали особенно характерные для еврейской кухни продукты и ингредиенты. Прежде всего это чеснок. Говорят, что евреи пристрастились к нему во время египетского плена[231]; еще во времена Плиния считалось, что чеснок возбуждает чувственность; он сохранил эту репутацию и среди талмудистов. Часто говорили, что еврея легко узнать по запаху, столько он поглощает чеснока. Героиня романа Р.Мартен дю Тара «Семья Тибо» Рашель, лишь наполовину еврейка, обожает колбасу с чесноком; этим штрихом автор подчеркивает ее происхождение[232]. Монахам испанской инквизиции не составляло труда распознать марранов — псевдообращенных евреев: они всегда покупали перед Пасхой чеснок[233]. Высоко ценили евреи также хрен и лук; на рынках Балеарских островов псевдообращенных опознавали и по этому признаку. Любили евреи и лимоны; ели их больше всего на Пасху и в праздник, именуемый Барах; возле каждой еврейской колонии на побережье Средиземного моря была лимонная рощица. Помидоры, которыми Европа долгое время после их открытия в Мексике пренебрегала, стали неотъемлемым компонентом питания по эту сторону Атлантического океана именно благодаря еврею — доктору Сиккари[234], в еврейской кухне их стали использовать очень широко.

Привлекательность еврейской кухни такова, что многие евреи, принявшие другую веру, и вероотступники еще долго тоскуют по ней. Анри Эн, отрекшись от иудаизма, сожалел лишь о его обрядах и о еврейской кухне[235]. Некто Рахлин, еврей, ставший антисемитом, говорил, что кухня — последняя нить, связывающая его с иудаизмом. Хотя еврея не назовешь ни обжорой, ни гурманом, умная жена сумеет при помощи стола привязать его к себе куда крепче, чем постелью. Увы, став «рабой кухни», она вдвойне рискует быстро располнеть.

Часто отмечалось, что евреи злоупотребляют кофе; помимо депрессии и нервных расстройств, которые влечет за собой неумеренное потребление этого напитка, он может отрицательно повлиять и на сексуальную функцию. Возможно, большие количества кофе восполняли нехватку алкоголя, который евреи почти не употребляли (об этом речь пойдет ниже). В начале XIX в. Серфбеер де Медельшейм описывал эльзасских евреек, которые собираются вместе, чтобы выпить по чашке кофе: без этого, считает он, еврейская женщина не мыслит своей жизни[236]. Позднее раввин С.Дебрэ опишет тех же эльзасок, подкрепляющихся бесчисленным множеством чашечек кофе[237]. В Тунисе и Марокко кофе заменял чай — в таких же количествах и с теми же последствиями.

Алкоголь и евреи. История с Ноем в виноградниках Господних отнюдь не типична для евреев — как древних, так и нынешних. Алкоголизм был и остается у них явлением куда более редким, чем у окружающих их народов. Еще Кант утверждал, что женщины, пасторы и евреи никогда не напиваются. Один израильский хирург рассказывал, что на конференции доктора И.Симона по древнееврейской медицине, состоявшейся в центре Рати в Париже в феврале 1979 г., он принял своего соседа по столу за собрата по вере: тот не пил ничего, кроме воды. Добрая сотня интервью, взятых у израильтян в 1977 г., подтверждает их трезвость или, по крайней мере, умеренность в потреблении алкогольных напитков[238]. Доктор И.Симон отмечает, что в парижской клинике Ротшильда, большинство пациентов которой составляют евреи, крайне редки случаи белой горячки. Та же картина наблюдается и в психиатрических больницах США.

Трезвость евреев вынуждены признавать даже антисемиты. Братья Гонкуры в своем романе «Монетта Саломон» объясняли воздержанность Монетты принадлежностью к непьющему народу. Сам Дрюмон признавал за евреями это достоинство, однако утверждал, что в силу своей трезвости они слишком приземлены и неспособны постичь «поэзию опьянения». И нацист Вершуер, профессор Берлинского института антропологии, отмечал, что алкоголизм у евреев — редкость[239]. В 20-х гг. нашего столетия в Варшаве было арестовано за пьянство более 2 000 христиан и всего 30 евреев[240].

Однако даже трезвость некоторых политических деятелей еврейского происхождения послужила пропаганде антисемитизма. Карикатура Сеннепа изображает Леона Блюма среди виноградарей департамента Эро: вынужденный принять из их рук стаканчик красного вина, бедняга прижимает ко рту носовой платок. Мендес Франс, смертельный враг самогоноварения, многократно подвергался насмешкам за то, что выпивал на трибуне парламента стакан молока; будь в нем хоть капля французской крови, утверждал Пужад, он не пил бы молоко[241]. И, вероятно, не случайно первым председателем правительственной комиссии по борьбе с алкоголизмом стал Робер Дебрэ, сын и внук раввинов, а сменил его на этом посту Жан Бернар, тоже еврей по рождению.