Кошерный секс. Евреи и секс

Отвращение евреев к оружию приписывали также некоторой женственности в их характере; аббат Грегуар считал признаком женственности медленный рост бороды у евреев[605]. Аббат Мори, противник эмансипации евреев во времена Великой французской революции, говорил, что из них никогда не получится хороших солдат, потому что отдых в день шаббата предполагает полное бездействие; он цитировал историка Иосифа Флавия: евреи сдали Иерусалим, чтобы не сражаться в субботу[606]. По этой же причине евреи не любили море: оно не считается с днями недели, на корабле приходится работать и в субботу. Вероятно, поэтому ни одного еврея нет среди знаменитых корсаров и флибустьеров.

Трусость считали у евреев врожденным качеством, передающимся по наследству. В средние века святой Венсан Ферье рассказывал в одной из своих проповедей, как еврей-портной, злоупотребив вольностью, которую позволяло его ремесло, сделал матерью жену одного рыцаря. Когда ребенок вырос, рыцарь, официально считавшийся его отцом, взял его вместе со своими родными сыновьями на войну. Сыновья рыцаря отважно сражались, а сын портного позорно бежал, что подтвердило подозрения отца относительно его происхождения[607].

Еще и в наши дни нередко приводят примеры того, что все евреи якобы трусы. После знаменитой дуэли Дрюмона с Артуром Мейером пресса, смакуя подробности, описывала, как Мейер схватился рукой за шпагу противника, чтобы не быть задетым. Однако пресса куда меньше распространялась о дуэли его соотечественника и почти однофамильца, капитана Армана Майера, который отважно сражался, пока шпага маркиза де Морэ не пронзила его насквозь. Католическая пресса писала, что похороны дуэлянта были помпезными и многолюдными, насколько это возможно, и что евреи ухитрились извлечь пользу даже из мертвого тела, «благодаря своему гению рекламы»[608].

Во время оккупации Сент-Экзюпери назвал героя своего романа «Военный летчик» Израилем; такое имя героя возмутило генерального комиссара по делам евреев, который послал писателю письменный протест[609]. Бразильяк же назвал Сент-Экзюпери «иудеогонорейным фанфароном».

Трусость зачастую несправедливо приписывалась евреям и, в частности, еврейским солдатам еще и потому, что, даже если они проявляли храбрость, это никогда не подчеркивалось: слишком уж мужественные поступки противоречили сложившемуся мнению об этом народе. Влиятельный еврей Теодор Берр при Людовике XVI имел тот же статус, что и христиане. У него было три сына; все трое выбрали военную карьеру. Один из них, по свидетельству барона Мон де Морвана, был во время завоевания Алжира командиром первой африканской бригады и первым французом, ступившим при высадке на африканскую землю; тот же де Морван пишет, что именно он водрузил на этой земле французское знамя с криком «Да здравствует Франция!»[610]Этот памятный факт остался практически неизвестным; все сложилось бы иначе, будь герой иного происхождения.

Во время оккупации много евреев с первых дней участвовали в Сопротивлении, однако ни французский, ни вообще европейский кинематограф никак этого не отразили, а между тем подвиги их соратников-арийцев послужили сюжетом множества фильмов[611]. Точно так же арийцы, писавшие воспоминания и романы о Сопротивлении, почти нигде не упоминают о том, что среди них были евреи[612].

А между тем история, как древняя, так и новейшая, не раз доказывала, что евреи могут быть прекрасными солдатами, если верят в дело, за которое сражаются. Их отвага во время восстания Маккавеев против Птолемеев, многочисленных восстаний против римлян и других угнетателей вошла в анналы истории; некоторые историки даже утверждали, что в этих восстаниях евреи растратили весь свой боевой дух, поэтому их потомки сделались вялыми и пассивными[613]. Еврейская бригада героически сопротивлялась в Бир-Хакейме; уцелевшие после боев были взяты в плен и расстреляны по особому распоряжению Гитлера.

Когда США вели войну во Вьетнаме, все выходцы из Израиля всячески уклонялись от участия в ней. Однако во время Шестидневной войны те же евреи, или во всяком случае многие из них, выразили желание отправиться в Израиль. Такой контраст глубоко поразил американцев[614]. Во время этой войны неонацисты натолкнулись на такую воинственность израильтян, что «Джюиш Обсервер» даже писала, что евреи из Израиля не настоящие евреи. Немцы же по-прежнему считали евреев стервятниками[615], только с иными приемами, чем у их предков.