Кошка

В нескольких словах я рассказал ей о причине нашего визита, представившись как немецкий журналист, интересующийся судьбой «Кошки». Мне хотелось бы узнать истину о событиях четырнадцатилетней давности, связанных с раскрытием подпольной организации «Инте-раллье» и арестом женщины, которую ныне называют Матой Хари второй мировой войны. Эту истину хотелось бы услышать из уст тех людей, которые были свидетелями упомянутых событий, как, например, мадам Блаветт, в доме которой тогда и был арестован польский капитан Чернявски, руководитель «Интераллье»...

Мадам выслушивает все это спокойно, затем, слегка улыбаясь, ведет нас в забитый мебелью наполеоновской эпохи салон, стены которого покрыты зеркалами. Время здесь, казалось, остановилось.

И вот в этой обстановке я стал свидетелем встречи, прошедшей несколько необычно и даже драматично, встречи, заставившей забыть о старом и показавшей прошедшее в ярком свете настоящего.

Пока мадам Блаветт наполняет наши бокалы аперитивом, я наблюдаю, как Блайхер украдкой осматривается в комнате. Какие мысли возникают в его голове, какие воспоминания всплывают в памяти?

С некоторым облегчением я замечаю, что мадам, по всей видимости, не узнала Блайхера. И вот с жаром старой женщины, которой нечасто приходится говорить, она начинает рассказывать о том времени, которое оставило наиболее яркий след в ее вдовьей жизни.

— Поверьте мне, месье, что я тогда попала в неприятную историю, не имея ни о чем ни малейшего представления.

Из ее рассказа следовало, что однажды в конце октября 1941 года к ней пришла какая-то женщина с намерением снять второй этаж и мансарду для ее знакомого, хорошо зарабатывающего на черном рынке и способного поэтому как следует заплатить. Мадам Блаветт лишь рекомендовалось не обращать внимания, если к нему иногда в позднее время будут заходить по делу люди.

В словах ее прозвучало некоторое смущение, когда она продолжила свой рассказ:

— Вы должны понять, месье: моя дочь в то время была тяжело больна, а цены на врачебные расходы и медикаменты стремительно росли. Жили же мы лишь на мою скромную пенсию, так как мой муж погиб под Верденом в 1915 году. Поэтому-то я и ухватилась за то предложение...

— И вы, действительно, не знали, что происходило наверху дома? — перебил ее Хуго Блайхер.

— Нет, месье. Ныне я, конечно, могла бы похвастаться, что в моем доме находился подпольный передатчик, но вынуждена признаться, что тогда не имела об этом никакого понятия. Я принимала своего постояльца, некоего Армана Борни, за процветающего дельца на черном рынке. И даже была вынуждена дать клятвенное обязательство никогда не подниматься на верхние этажи, потому что там якобы находился тайный склад товаров...

Мадам Блаветт вздыхает.

— Недели две все шло по-хорошему. Месье Борни редко выходил из дома, лишь изредка наведываясь в церковь. К нему приехала и его супруга Рене. Во всяком случае, я тогда принимала ее за жену своего квартиранта. Ежедневно их навещала та женщина, которая арендовала для них мои верхние этажи и которую они называли «Кошка».

Боже мой, если бы тогда я могла предположить, кем была в действительности та женщина, то я указала бы ей на дверь. Поначалу я относилась к ней несколько настороженно, но она обладала способностью располагать к себе людей и просто меня обворожила. Представьте себе, месье, ведь из-за этой особы мне пришлось провести четыре месяца в тюрьме — мне, жене французского офицера.

— Вы тогда попали в тюрьму, мадам? — спросил я.

— Да, сразу же по окончании обыска в доме немцы меня арестовали. А приказал меня отправить туда широкоплечий гунн в черных роговых очках.

При последних словах старой женщины Хуго Блайхер снял свои очки и стал не торопясь их протирать

Но мадам Блаветт даже не заметила этой его хитрости. Она была увлечена своим рассказом и поведала нам, что между «Кошкой» и обоими Борни чуть ли не ежедневно происходили ссоры, а однажды, явно из ревности, эта особа заявила: Рене и Арман не муж и жена. Далее темпераментная старушка рассказала о том, как в один из серых ноябрьских дней в ее маленьком буржуазном мирке произошла катастрофа, вовлекшая в себя не только подпольную организацию «Интераллье», но и Армана, Рене и в конце концов — саму «Кошку».

— Представьте себе, месье, — продолжила мадам Блаветт свое повествование, — ведь этот человек в черных очках сам меня допрашивал — и именно ему я рассказала о «Кошке»! Как я позже узнала, это был знаменитый Хуго Блайхер...

Мадам Блаветт сделала небольшую паузу, чтобы передохнуть и заодно проверить, как это имя подействовало на нас.

Я посмотрел на Блайхера, но тот был занят своими очками... И мне подумалось: что же за человек этот «знаменитый Хуго Блайхер»?

— Так вот, — продолжила она. — пока немцы находились наверху, мы с дочерью сидели в этой самой комнате под охраной и не могли даже перекинуться словом — это в собственном-то доме и с собственной дочерью! Я здорово перепугалась, увидев, как месье Борни спускался вниз по лестнице в наручниках. Да. а во время моего допроса лично Блайхером у двери раздался звонок.