Кошка

— Удивительно: простой унтер-офицер, говорящий по-французски почти без акцента, который может носить гражданский костюм, имеет частную квартиру в городе и разъезжает в собственной автомашине — обладает к тому же генеральскими полномочиями... — «Кошка» ничего не понимает.

Рослый немец становится для нее все более загадочным, менее понятным, но тем не менее привлекательным.

— Незадолго до своего ареста я передала в Лондон сообщение о том, что в парижском абвере создалась своеобразная обстановка, — продолжает она. — В нем говорилось, что офицеры не владеют французским языком, предпочитают службе охоту, женщин и вино, а работу перекладывают на унтер-офицеров...

— Я читал это донесение: мой комплимент за эту информацию, — смеется Блайхер. А затем, ухмыльнувшись, бросив острый взгляд на женщину, сидевшую рядом с ним, добавляет: — А откуда вам, собственно, известны такие подробности о положении дел в абвере?

— От источников в СД — с авеню Фош, — откровенно отмечает «Кошка».

А затем она рассказывает Блайхеру. каким образом ей удалось попасть в СД и получать там такую информацию, какой не располагал ни один шпион второй мировой войны. В ее голосе звучит нескрываемый триумф, когда она говорит, что внедрилась в штаб-квартиру СД в Париже в качестве «представительницы швейцарского Красного Креста» из Лозанны, имея на руках почти настоящие документы, якобы для медицинского и социального обслуживания заключенных парижских тюрем.

Очень быстро тогда ей удалось установить контакт с одним из высших фюреров СС — голубоглазым блондином, который влюбился в нее по самые уши. А затем ей посчастливилось стать даже «агентессой СД».

С помощью службы безопасности она смогла избежать ареста и обнаружения подпольного радиопередатчика несколько месяцев тому назад. Это произошло на улице полковника Молля, когда радиопеленгаторная группа вышла уже непосредственно на него.

Вспомнив тогдашнюю свою проделку, Матильда тихонько рассмеялась.

— А кто был тот таинственный фюрер СС? — стал допытываться Блайхер.

На лице «Кошки» появилось непроницаемое выражение.

— Оставим это. — произнесла лишь она. — Этот человек очень любил меня. Но пришел день, когда его направили в Россию. Расставаться с Парижем, да и со мной было для него тяжело. Вот тогда-то он и рассказал мне очень многое.

Взгляд «Кошки» был устремлен вдаль.

— Но он скоро там и погиб... — тихо добавила она.

Автомашина медленно едет по широким Елисейским полям, на которых в этот вечерний час почти нет людей. Фары с фильтрами затемнения слабо освещают лишь несколько метров впереди, поэтому ехать приходится осторожно, несмотря на незначительное движение транспорта.

— Создается впечатление, что вам очень нравятся рослые мужчины, — вдруг произносит Блайхер с явной иронией. — Сначала этот поляк Чернявски, затем фюрер СС...

Но недоговаривает до конца, так как в этот момент до него доходит, что и сам он высокого роста. К счастью, «Кошка», кажется, не слышала, что он сказал. Она задумчиво уставилась в темноту.

Блайхер останавливает машину около «Максима», ресторана, получившего широкую известность во всем мире за присущую только ему атмосферу и блеск, сохранившиеся отчасти даже на втором году войны.

Хуго смотрит на часы.

— В нашем распоряжении всего два часа, — говорит он Матильде, — так как на этот раз я должен привезти вас назад не слишком поздно, чтобы не испортить окончательно ваши отношения с надзирательницей.

И на этот раз им тут же предоставляется свободный столик.

«Кошка» же решает более в тюрьму не возвращаться ни при каких обстоятельствах. Живой, во всяком случае, нет.

— Все как в каком-то плохом фильме, — говорит она, иронически улыбаясь. — Крупнейшая шпионка и ее не меньшего калибра противник сидят в одном из лучших ресторанов Парижа за столиком, заставленным икрой, омарами и шампанским... — Поверх поднятого бокала она бросает ему кокетливый взгляд. — Не хватает только одного...

— И чего же?

— Конечно, любви, месье...

Какое-то мгновение она рассматривает своего визави сквозь длинные ресницы своих полузакрытых глаз. Губы ее полуоткрыты, слегка видны сверкающие жемчугом белые зубки. Но немец сосредоточенно рассматривает пепел своей сигареты.

— Конечно, любовь противоречит всем предписаниям, — добавляет «Кошка» трезво и по-деловому. В голосе ее слышится легкое разочарование, что Блайхер не принял брошенный ему мяч. Хотя она так же противоречит этим предписаниям, как, например, шампанское, стоящее на столе...

— О каких предписаниях идет речь? — интересуется Блайхер с некоторым удивлением.

— О предписаниях, изучаемых в шпионских школах. Не будете же вы утверждать, что не имеете об этом никакого понятия? — отвечает Матильда, и Блайхеру непонятно, шутит ли она или говорит серьезно.

— В Виши нам это вдалбливали в течение трех месяцев, — дерзко и спокойно продолжает «Кошка». — Во-первых. никогда не влюбляйся. Во-вторых, не пей алкогольный напиток, который тебе нравится, так как можешь выпить слишком много...