Кошка

Они вновь садятся в машину. Вдруг, ни слова не говоря, она обвивает руками его шею и притягивает его лицо вплотную к своему. На него смотрят ее пылающие глаза. Он чувствует ее дыхание, мягкий, горячий рот прижимается к его губам. Блайхер не сопротивляется и теряет рассудок...

Кажется, проходит целая вечность, пока она не отрывает своих губ от его. Тяжело дыша, «Кошка» откидывается на сиденье. Блайхер некоторое время сидит неподвижно, затем нажимает на стартер.

— Куда мы едем? — спрашивает она тихо.

— Ко мне, — хрипло ответил он.

Блайхер живет почти что на окраине города, на Береговой улице в вилле известного французского киноактера Гарри Бора. Вилла сама по себе небольшая, но обставлена со вкусом.

Но в эту ночь «Кошка» не обратила на все это никакого внимания. На нее как дурман какой-то нашел. Всеми фибрами своей души она потянулась к этому мужчине. Она не думала в этот момент, что будет потом, забыла об угрожающей ей опасности, забыла, с каким фанатизмом, невзирая на все трудности, и сколь отважно она боролась против немцев. Еще несколько дней тому назад она была идолом всех французов-патриотов. А теперь? Теперь она, «Кошка», лежит в объятиях одного из бошей, упиваясь его нежностью и ласками.

А что происходило с Блайхером? С этим уверенным в себе, хладнокровным человеком, унтер-офицером, ставшим всего за несколько месяцев асом немецкого абвера? Лицом, разгромившим гигантскую подпольную организацию, благодаря своему уму и изобретательности? Его ошеломил и смял темперамент этой женщины, увлек взрыв ее страсти.

Оба они забыли о своих взглядах, о противоречиях, о том, кем были.

В них вспыхнул огонь, охвативший их тела и души... Позже они молча лежали рядом, а в головах мелькали сумбурные мысли.

— Сигарету?

«Кошка» молча протягивает руку. При свете вспыхнувшей зажигалки Блайхер видит ее лицо, принявшее почти детское выражение. Его взгляд падает на ее забинтованную руку.

— Все еще болит? — спрашивает он.

Она с благодарностью улыбается.

— Нет, дорогой... — шепчет она.

Левая ее рука теребит его спутанные волосы.

На улице слышен шум ветра в ветвях деревьев. Скоро рассвет.

— Дорогой... — шепчет она с нежностью. — Мне кажется, что я уже давно не была столь счастлива...

Затем она поворачивается, прижимается к нему, рукой убирает волосы с его лица и целует его нос, глаза и губы...

— А ты выглядишь как большой ребенок, — произносит она, тихо рассмеявшись. И после небольшой паузы добавляет: — Мне хотелось бы видеть тебя ребенком, маленьким мальчиком. Расскажи мне немного о своем детстве.

Блайхер глубоко затягивается сигаретой и говорит:

— О моем детстве? Да о нем и рассказывать-то нечего.

И «Кошка» услышала, что Хуго Блайхер родился в небольшом городке Теттнанг, недалеко от Боденского озера. У его родителей был магазинчик по продаже велосипедов. Со временем они стали заниматься торговлей автомобилями и открыли бензоколонку.

В детстве Хуго мечтал стать музыкантом, конечно же, известным музыкантом, который станет давать концерты и которому во всех городах мира слушатели станут горячо аплодировать.

Но в действительности все получилось по-другому: стать знаменитостью оказалось не так-то просто. Уже первые занятия по фортепиано показали, что таланта-то у него не было.

Скоро, однако, у него обнаружилось другое — способность к иностранным языкам, что потянуло его в дальние страны, многие из которых он объездил еще юношей. И вот в один прекрасный день Хуго занял место прокуриста — доверительного лица фирмы «Вильгельм Фридрихи К°— экспорт фармацевтической продукции» в Гамбурге.

В последующем он стал унтер-офицером абвера, о чем поведал с характерной для него легкой самоиронией. В Гамбурге у него был маленький домик в Поппенбюттеле на улице Блюхерштрассе.

20 августа 1939 года, перед самым началом войны, в его фирму пришло письмо из Торгово-промышленной палаты со штемпелем «Строго конфиденциально». В нем сообщалось о введении почтовой цензуры, к которой привлекались люди со знанием иностранных языков.

Сотрудник почтовой цензуры—тот же солдат, но в штатском, живущий по воинским уставам, но находящийся не в казарме, а в собственном доме и спящий в своей постели. Это избавляло его от тысячи маленьких и больших каверз и придирок, связанных с несением военной службы, которые претили ему, как и миллионам людей во всем мире.

В один из промозглых и холодных ноябрьских дней около сотни подобных ему парней стояли во дворе Гинден-бургских казарм, держа под мышкой свой личный скарб в картонных коробках и ожидая приказа о назначении.

Так Хуго Блайхер очутился на грязном строевом плацу одной из казарм Дуйсбурга, но не в отделении почтовой цензуры, а тайной полевой полиции. После присвоения ему звания унтер-офицера он оказался в Кане, а затем в Шербуре и стал заниматься расследованием случаев повреждений телефонной связи вермахта.