КОШКА.

– Эх! Где наши годы, Сергей Иванович! Мне вот завтра дворника в Мюзик

Холле…Сцена всего 5 минут, а сиди весь спектакль! Думают, если по трудовой, так

им все можно! Звери! Я уж сколько раз ей говорил: «Так и так мол, Ирина

Дмитриевна. Ставлю вопрос ребром. Либо либо…Не бережете кадры…» А она -

разберемся Феденька, разберемся Феденька – только это и слышишь…А я вот с

Метелкиным и Художниковым в Петрозаводске полные залы собирал. Да что я Вам

рассказываю, Сергей Иванович…

Надо отметить, что, являясь вроде бы коллегами по актерскому цеху и имея одну

и ту же тарифную сетку, Потапенко и Степанов находились в на удивление

странных отношениях. Потапенко был у Степанова в какой-то непонятной кабале.

Может

быть, из-за своей менее выдающейся комплекции, может быть из-за того, что

состоял в законном браке со степановской сестрой, может быть в силу каких-то

других причин, Потапенко явно перед Степановым пасовал и выглядел покладисто

и вяло.

Степанов же наоборот позволял себе многое. Он называл Потапенко Сеней, хотя

прекрасно знал, что по паспорту тот, аки Достоевский, является Федором

Михайловичем. А в последнее время повадился брать в долг у Потапенко деньги и

сигареты, причем возвращать ни те ни другие явно не собирался.

– Как-то ты сегодня поешь вяло, Сеня. Опять грудь запираешь. Ты воздух-то,

братец, выпускай, не зажимайся. А то оно ведь как: обычному зрителю может быть

и все равно, а если какой профессионал, к примеру, – так сраму не оберешься. Да

еще и фа-диез в сцене на полянке взял грязно. Куда это годится?! Ну-ка попробуй.

Раскройся! Выпускай воздух из нижней части живота, из пашка, словно бы. Давай

давай, Сенечка! «Снова туда, где море огней…» Давай!

– Снова ту-у-уда, где мо-о-оре а-а-агней, – затянул Потапенко.

– Вот-вот, раскрывайся, из пашка выпускай! Давай, Сеня!

– Сно-о-ова туда…

– Из пашка-а-а…Думай об этом, Сенька, думай!

– С ме-ечто-ою ма-аей, – Потапенко уже начинал краснеть от напряжения, – сыно-

ова туда…

– Во-от! От так вот! Ма-аладе-ец! – Степанов запел вместе с коллегой по цеху, – и-

из па-аши-ика-а!

Издалека послышался голос:

– Ну кто же это орет? А? Ведь мешаете репетировать детской студии! У нас

премьера завтра, а вы тут скулите, как коты мартовские! Из пашка! Совсем уже

одурели, ослы старые. Все туда же! Вон! Нет, ну вы слышали, Светлана

Анатольевна, а? Из пашка!…

А усталые звезды оперной сцены, перекинувшись чем-то вроде: «Да…, Да…», со

смущенными лицами уже торопливо топали по коридору к общей гримерке.

ПОТЕРЯННЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ. ٭

1) Бумага, ручка и кошка из Microsoft Office

спали меня от меня…

2) Это история о потерянных возможностях.

Я написал неординарный роман-эпопею, но потерял его в пьяном автопилоте.

Я сочинил конгениальную фугу, но позабыл её по дороге в метро.

Я нарисовал изумительную фигуру на белом листе, но до этого её уже нарисовал

Малевич.

Я вывел новую формулу сверхзвуковой струи, но она была присвоена научным

руководителем.

Я догадался, в чем смысл жизни, но это было слишком несерьёзно.

Я несколько раз прыгал с парашюта, но это было во сне.

Я придумал новое слово, но никто в это не поверил.

Я построил для дочки мегаполис в песочнице, но он был стерт с лица земли

собаководами и их питомцами.

Я шел впереди демонстрации протеста, но никто из демонстрантов этого не

заметил.

Я считал, что знакомился с красивыми женщинами, но женщины считали с

точностью до наоборот.

Я верил в сакральность фамилий и имен, но это не работало.

Я занимался по утрам гимнастикой, но хронический недосып и нервное

истощение сказали «нет».

Я хотел работать, но работа не хотела.

Я ЖИЛ НЕЛЕПО И БЕСПОЛЕЗНО.

٭ – (Так шаг за шагом Я не состоялся.)

ПРОКЛЯТЫЙ ШАТУН.

Володенька умел шить.

И с Женечкой Стригалёвым, и с Тарасиком Петриченкой, и с Андрейкой

ИвАновым, и с Димулей Левитанчиковым, не говоря уж о всяческих там Сизовых,

Лускиновых, Нарзанычевых, Альбрехтовичах и Чанских…

С барышнями и без…На брудершафт и под салатики…Взаем и на широкую…

С потерей телефона и без…С ударом и оскорблением охранника в клубе и с

медленным танцем…

Короче, умел шить…

Но речь о другом. Дело в том, что в процессе оного «шитья» Володенька как-то

странно покачивался.

«Чё ты тут качаешься всё, как маятник?» – говорили ему.

«Да что ты… Нормально всё… Подквасим давай, да… По полтинничку, да…

Давай по полтинничку, да… Да…» – отвечал Володя, внутри у которого неприятно

подщемляло: «Проклятый шатун».

И вот однажды некий юный купидон, вооружившись лучком и стрелами по

заданию небесной канцелярии, собрался помочь одному человечку ворваться, как

это сейчас модно, в жизнь другого. Короче, типа любовь…

Зависнув где-то над стойкой бара у ТВ…

–

…Красная точка прицела уже упала в район грудины юного неформала. Спуск…

…Володенька в этот вечер шил… Пробираясь к бару в поиске «кого бы окучить»

и желанием «накатить», Володенька снова нелепо качался.

«Проклятый шатун». Вдруг он почувствовал какое-то странное жжение то ли в

животе, то ли в шее… В груди?

Так Володя попал, купидон промахнулся, а проклятый шатун остался виноватым.

ПРЯТКИН И СУНДУКОВ.