Кошка Белого Графа

А старуха между тем говорила такие вещи, от которых у меня не только на загривке — по всему хребту шерсть поднималась.

— Ты для всех как была купеческая дочь, так и есть, хоть и дали вам дворянство. Да и дворян простых нынче, что крыс. Другое дело — выйдешь замуж за важного вельможу, станешь знатной особой. Графиней! А от графини и до королевы недалеко…

Картинка, сложившаяся у меня в голове, разом перевернулась, кусочки мозаики встали на свои места.

После женитьбы Альрик не сможет оставить при себе девицу Болли. Но если девица превратится в графиню Скадлик, замужнюю даму, имеющую полное право бывать при дворе, король Бертольд может закрыть глаза на измену зятя — ведь приличия соблюдены.

— Королевой будет вайнорская вобла! — взвилась Агда.

Вернее, Эмелона.

— Так я о чем и толкую, — матушка Гинаш улыбнулась ласковой улыбкой гиены. — Ты не тревожься понапрасну. В жизни чего только не случается. Сегодня королева есть, завтра нет. А король вдруг да и жениться на графине? Само собой, после того как графиня станет свободна…

Эмелона затихла, и старуха погладила ее по голове.

— Вот и молодец, вот и умничка.

Она не видела, что лицо барышни бело, как мел, а широко раскрытые глаза черны от ужаса.

Однако Скадлик-то хорош! Готов не только подбирать крошки за королем, но и делиться с ним женой. Лишь бы самому добраться до молоденькой. И не подозревает, что ему готовят ловушку…

Раздались твердые шаги, в комнату вошел сам кавалер Льет. Вернее, кавалер Болли — как нелепо звучит! Разодет, будто придворный щеголь.

Эмелона бросилась ему на шею:

— Батюшка!

Не знаю, было это проявлением дочерней любви или барышня просто увидела повод вырваться из клешней ведьмы Гинаш.

Кавалер отстранил ее, посмотрел в лицо:

— Опять ревела?

— Все уже хорошо, — уверила его старуха. — Я ей сейчас чайку налью с мятой и конфеток дам. Любимых твоих, — она повернулась к Эмелоне, — с нугой.

— И мне чайку дайте, матушка, — попросил Болли, бросив на диван свою неизменную трость с оскаленной мордой. Ослабил шейный платок, обернулся…

Дурное предчувствие заставило меня попятиться за мгновение до того, как его взгляд уперся точно в то место, где находилось мое тайное окошко.

Я не стала больше ждать. Задом, задом — до угла; там кое-как развернулась и поспешила к выходу. Надо рассказать Рауду, что я узнала!

Глава одиннадцатая, в которой меня посвящают в страшную тайну и зовут на бал

Граф Рауд Даниш-Фрост отнесся к моему невероятному рассказу спокойно. Кивнул, будто констатируя давно известное. И я не сдержала обиды:

"Вы опять все знали!"

Пусть никакого права обижаться у меня не было. Разве я ему друг или ровня, чтобы делиться со мной такими секретами? Даром что из-за этих секретов у меня лапы вместе рук.

— Не знал, — ответил Даниш. — Догадывался — кое о чем. Хотя планы в отношении жениха барышни Эмелоны для меня сюрприз.

Он сказал принцессе, что заберет меня на полдня, и сейчас мы катили по столичным улицам, как две недели назад по лесам близ Свеянска — в той же самой санной карете, блестящей черным лаком и серебром.

Альгота слывет одним из красивейших городов Оссидены, но сколько я ни глядела, за окном был лишь снег, снег, снег. За сугробами и наносами терялись и фасады дворцов, и вывески богатых магазинов, и древние башни, и театры, и ресторации, и парки, и бульвары.

Городские снега не пели и не звенели, а ворчали и посмеивались над прохожими, когда кто-нибудь увязал в сугробе или шлепался навзничь на накатанном пятачке. Феи развлекались тем, что сбрасывали пригоршни снега с карнизов и водостоков, норовя попасть за шиворот быстроногому мальчишке или важному господину в богатой шубе. Но горожане были укутаны так плотно, что белая пыль оседала в складках одежды, не причиняя неудобств.

Пока я пересказывала подслушанное, Рауд, единый в двух лицах, настоящем и призрачном, пытался расчищать тротуары и подходы к домам. Однако вскоре сдался и теперь сидел нахохлившись в своем легком полушубке, не желая видеть, как люди провожают взглядами его карету.

А людей на улицах было много. Последние дни выдались ясными и безветренными, и жители Альготы спешили наверстать все, что отложили из-за непрекращающихся метелей.

Я тоже спешила.

"Надо его предупредить!" — выпалила на одном дыхании.

— Кого?

"Графа Скадлика! — будто и так неясно. — Его же собираются убить! И короля. Или он тоже знает?"

Рауд откинул голову на спинку дивана. Выражение его лица привело меня в оторопь.

Маска ожесточенно-мрачного веселья. И глаза, как жаркие костры.

— Послушай меня, Кошка. Я понимаю твой интерес к Болли, но держись ото всего этого подальше. И не болтайся по дворцу в одиночку, иначе попадешь в передрягу, из которой я не смогу или просто не успею тебя вытащить.

Про тайные кошачьи ходы я ему благоразумно не сказала. И про то, как отец Эмелоны смотрел на меня, словно видел сквозь стены. Это могло ничего не значить — или значить слишком многое…

— А что касается графа Скадлика, — закончил Рауд, — он сластолюбивый дурак. Но не бойся, с ним ничего не случится.