Кошка колдуна

К слову, о маме… Единственное утешение – в Германии у мамы все в порядке. И здоровое сердце вкупе с крепкими нервами тоже кое-что значат.

«Она переживет, она справится, она сильная», – убеждала я себя, впервые в жизни сожалея, что у меня нет ни братьев, ни сестер, которые бы стали ей утешением.

– Ты стоишь и ждешь, когда в голову придет еще одна мысль? – ледяным тоном полюбопытствовал Диху. – Не жди, запасы чудес на сегодня исчерпаны.

Он, оказывается, стоял рядом и внимательно наблюдал за «собственностью». А может, мысли читал, кто его знает.

Сегодня сид облачился в наряд средневекового магистра-алхимика. Черное длинное одеяние с меховым отворотом, чем-то похожее на университетскую мантию, стекало с широких плеч Диху до самых башмаков с серебряными пряжками. Особенно умилял бархатный берет, украшенный синевато-зелеными перьями.

С другой стороны, на кривобоком уродливом «немце», коим представлялся новгородцам Диху, траурная мантия и берет смотрелись органично. Идеально сиду, конечно, подошла бы кожаная шапочка-чепец, как на гравюрах Иеронима Босха.

Следуя за сыном Луга, я не рискнула спросить, как он наводит морок, невзирая на снедающее любопытство. Он покосился на меня через плечо, чуть насмешливо подмигнул, дескать, даже не сомневайся – создам иллюзию, что надо.

Точно мысли читал, и никак иначе!

В тереме из-за маленьких окон и витражного стекла невозможно было разглядеть, что там на улице делается – то ли снег идет, то ли солнце сияет. А на самом деле небо над Великим Новгородом застили тяжелые снеговые тучи, их серая пушистая шуба прикрыла город от лютых морозов, и дело шло к метели и краткой январской оттепели. В настоящей же овчинной шубе я быстро упрела и едва доплелась до саней гусиным шагом. Многослойная женская одежда мобильности не добавляла абсолютно, ноги так и норовили запутаться в подолах, сапожки терли в самых неожиданных местах, отчего походка получалась семенящая и неуклюжая.

«Эх, сейчас бы легкий пуховичок!»

А еще я зверски тосковала по джинсам, кроссовкам и легчайшему термобелью. Предложение сида сменить гардероб уже не казалось мне прихотью самодура.

Но стоило выехать за ворота боярской усадьбы, и всякие посторонние мысли сбежали врассыпную, будто мыши, спугнутые тихой поступью кошки. Это Новгород скакнул на грудь, точно лев, повергнув меня в изумление и восторг. Это было как прыжок с трамплина – бесконечный миг полета и удар об воду с дальнейшим погружением все глубже и глубже. С головой в многолюдный и разноголосый океан давным-давно утраченного времени – это почти больно. И как вода, чуждая для человека стихия омывает со всех сторон, норовя погубить неосторожного ныряльщика, так и чужое время захлестнуло меня волной и неумолимо потащило на глубину. Туда, откуда уже не спастись. Нет, не спастись.

Ощущение, будто я попала на гигантскую съемочную площадку какого-то исторического мегаблокбастера, вдруг исчезло. Со всех сторон на меня обрушился водопад звуков и, главное, запахов, да таких термоядерных, что глаза резало. Тут было все: и конский навоз, и гарь от костров, и тухлятина, и хвоя, и немытое человеческое тело, и аромат хлеба. Сани влились в поток пеших, конных и санных, двигавшийся без остановки, как живая река, мимо заборов-берегов на Торговую сторону. Прямиком туда, где шумел знаменитый на половину Европы Торг и где до сих пор висел на звоннице нетронутым Вечевой колокол. Я в который уже раз напомнила себе, что в этом мире нет ни Великого Московского княжества, и Ивана Третьего – губителя новгородской независимости – тоже не было. И, судя по всему, Ивана Васильевича, царя Грозного, уже не будет. Я все-таки вспомнила, что в тысяча пятьсот тридцатом году в августе он должен родиться, и очень собой гордилась.

– Слышь, Катька! Очнись, очумелая! – Это Прохор клещом впился в рукав, дергая изо всех сил, чтобы привлечь внимание. Мы как раз переезжали Волхов по Великому мосту.

– Жаль, лед в этом году стал некрепкий. А то в лютые морозы по нему парусные санчата туда-сюда гоняют. Да быстро так! Только ветер в ушах звенит! Мы бы вмиг домчали куда надо. Даром что Готский двор прям на берегу.

Мальчишке приходилось мне в ухо кричать, чтобы перекрыть несусветный гомон толпы желающих попасть на Ярославов двор.

– Здоровски голландцы додумались Летючую Силу направлять в парус.

Я глаз не могла отвести от приближающихся церквей Торговой стороны. Никакой Аркады еще и в помине нет, и неизвестно, построят ли ее когда-нибудь. На миг закралась мысль подкинуть идею тому же Ивану Дмитриевичу. Сказать, мол, как бы красиво смотрелось, если бы… Но вряд ли он станет слушать чужую холопку, да и нужно ли такое сооружение новгородцам в шестнадцатом веке – неизвестно.

– А что такое Летючая Сила? Сила ветра? – осторожно, как бы невзначай, спросила я, весьма заинтригованная Силами, о которых ни словечка не сказано в современном учебнике физики. И вовсе не из-за банального любопытства. Ведь благодаря, так сказать, одной из них – Видючей – я оказалась в прошлом.