Кошка, которая умела плакать…

Получалось довольно складно… Если бы не этот раб! Опять всплыла непристойная догадка, возникшая при виде большого спальника. Хотя нет, до такого эта девушка бы не дошла ни от какой скуки, не такие у неё глаза… хотя с каких это пор Анар начал доверять глазам?

Алай собрался было сказать что-то, но тут из-за его спины выскочил раб и, проскользнув мимо хозяина, распластался на полу перед девушкой, обхватив её лодыжки.

— Госпожа Аниаллу, не убивайте хозяина! — взмолился раб, не поднимая лица.

— Аниаллу… — повторил про себя её имя Анар. Он впервые слышал это имя, оно ничего ему не говорило. Нет, имена рабов тоже были просто наборами звуков, часто даже на родном языке их владельцев не имеющими никакого значения. Но чтобы так назвать алайскую девушку? Нет, тут точно кроется какая-то священная тайна!

— Убивать? — переспросила несколько ошеломлённая его эффектным появлением алайка. Она перевела взгляд с полуэльфа на Анара, словно ожидая от него объяснений происходящему. Но сам алай был удивлён не меньше её: он уже решил для себя, что эта прекрасная незнакомка — весьма могущественная персона; но кого, кроме своего царственного дяди и его святейшей супруги, мог опасаться наследник руалского трона?

— Я не собираюсь никого убивать! — внезапно рассмеялась девушка. Она посмотрела на Анара с извиняющейся улыбкой на лице. Её голос звучал завораживающе, хотя никакой магией она не пользовалась.

— Она же тал сианай! — с придыханием объяснил раб, оторвав, наконец, лицо от сапога девушки и оглядываясь на хозяина. Он тут же снова уткнулся носом в сапог, но Анар успел заметить, что лицо у его слуги не слишком-то испуганное. Сам Анар не был уже ни испуган, ни удивлён, его голову как-то разом покинули все до единой мысли. Только сердце его один раз громко и гулко стукнуло, словно говоря — конец, и стало биться так тихо, точно его и вовсе не было.

— И не заколдовывайте его! — каким-то дерзко-капризным голосом уже не попросил, а потребовал раб.

— Он разве похож на жрицу, а? — почему-то спросила девушка. — Успокойся, будь добр, и отпусти мои ноги, наконец.

Клянусь звёздами в Её глазах, я не трону твоего хозяина! — пообещала она, вновь звонко рассмеявшись.

Раб облегчённо вздохнул и даже разулыбался, отпустив ноги тал сианай и усевшись на пол рядом с девушкой.

Его хозяин, пораженный услышанным, не разделял спокойствия своего слуги, которому не мог найти ни единого объяснения. Анар мог сколь угодно пренебрежительно относиться к религии своего народа, мог не уважать богиню, но теперь он столкнулся с реальным проявлением её власти и прекрасно понимал, что любая оплошность может стоить ему жизни. В том, что она действительно та, за кого её принял раб, Анар не сомневался: сила, исходившая от девушки была совершенно иной, чем у его соплеменников. И раны на её лице, оставленные его когтями, были настоящими, и зажили они чудесным образом.

Что было дальше, Анар помнил плохо: он стоял и молча смотрел в добрые глаза своей чуть изумлённой смерти. Куда делся раб — убежал ли он, или был уничтожен, — Анар не знал, и его это почему-то вовсе не волновало. От ощущения нелепости происходящего он машинально провел рукой между ушами, как бы приглаживая волосы — жест, от которого его не могли отучить самые придирчивые наставники. Капюшон соскользнул за спину, и, взглянув Анару в лицо, тал сианай невольно воскликнула:

— Элео Аласаис! — конечно, она знала этого алая, вот только со времени их последней встречи минуло без малого три сотни лет. — Ты так изменился, я бы никогда не подумала…

— Вы видели меня прежде? — спросил Анар и тут же осознал свою ошибку: конечно, эта девушка, сидящая у подножия трона богини, видела каждого алая.

— Да… Только ты был тогда совсем ребёнком, — она улыбнулась ему радостной дружеской улыбкой, что совершенно не вязалось в представлении Анара с образом приближенной грозной богини Аласаис, которая по руалским понятиям могла оказаться здесь лишь с одной целью — покарать алая, прогневавшего ее владычицу.

Несмотря на смятение, Анар почувствовал, что ему почему-то неприятно оттого, что она видела его ребёнком…

Аниаллу тоже стало грустно — еще одно существо, которому она помогла и которое, вдобавок, считала своим другом, играло с ней в какую-то игру. Конечно, прошло столько лет, но алаи всегда славились хорошей памятью. Впрочем, специфические методы обучения руалцев были ей хорошо известны, и такое странное поведение можно было списать на них.