Кошка, которая умела плакать. Книга 1

Некоторые особенно роскошно одетые существа имели чрезвычайно недовольный вид. Оно и понятно: будучи у себя на родине правителями, могущественными чародеями или даже мелкими божествами, перед которыми расступалось всё и вся, здесь, оказавшись среди множества равных себе, они были вынуждены умерить спесь. Более того, не только другие покупатели, но и «презренные торговцы» не спешили лебезить перед ними. То, что местные обитатели с равным уважением относились к талантливому колдуну и к не менее одарённому искусствоведу (и требовали того же от гостей своего города), казалось этим высокомерным господам и дамам разновидностью слабоумия.

Но таких, к счастью, было немного, они держались торговых улиц и в Бриаэлларе не засиживались. Большинство существ манило сюда желание приобщиться к духу Кошачести , ощутить на себе влияние этой животворной силы, пробуждающей чувства, мысли, стремление выразить себя, смывающей с души всё наносное… Конечно, немало было и таких, кому хотелось просто полюбоваться городом, где каждая стена, каждый камень мостовой, каждый фонарь и каждая, простите, урна были превращёны в произведение искусства, и вкусить всех тех удовольствий, которые он мог предложить.

Аниаллу прислушалась: разумеется, основной темой разговоров было похищение алайских телепатов Веиндором. Однако большая часть встреченных ей горожан пока не воспринимала случившееся всерьез. «Недоразумение… Да Веиндору просто там скучно одному – его серебряные драконы даже чувствовать ничего не способны, не то что говорить… Вот и хорошо, такой шанс раз и навсегда доказать, что мы – я алаев имею в ввиду – чисты, а то все эти гнусные подозрения…», – доносились до ушей алайки обрывки разговоров. Впрочем, не все были настроены настолько благодушно. Из открытого окна кондитерской на Вздыбившейся улице торговали тушками крылатых серебряных ящериц, насаженными на деревянные спицы. И, надо сказать, новое лакомство пользовалось большим спросом…

Несколько успокоенная, Аниаллу поднялась повыше и свернула с Прихожей. Глядя на лежащий внизу город, она вспоминала, как в минувшие дни они с «сестрицей» Эталианной, взявшись за руки, как маленькие девочки, часами бродили по Бриаэллару, слушали уличных музыкантов, воровато запускали пальцы в иномировые специи, гладили котов (и алаев, пожелавших таковыми прикинуться), лакали душистую воду из фонтанов (Тали однажды два часа с вытянутым языком пролежала на каменном бортике одного из них, вняв мольбам какого-то художника).

Любопытная, жизнерадостная Эталианна беззастенчиво заглядывала в чужие окна и дворики. И их обитателей это, надо сказать, только радовало. Тали всё время чем-то угощали, заманивали на семейные торжества, приглашали принять участие в каких-то обрядах. Завидев её, дети со всех ног уносились вглубь дома, чтобы через несколько секунд, запыхавшись, с гордостью приложить к окну свои рисунки. Эти неалаи не преследовали какой-то корыстной цели – они уже нашли в Бриаэлларе всё, чего душа желала, и видели в Эталианне одну из тех, кто вдохнул в город его неподражаемый дух.

Тали относилась к этому как к должному, а вот Аниаллу… Аниаллу было стыдно принимать знаки внимания восторженных горожан, словно она обманывала их, выдавая себя за другую, присваивая себе чужие заслуги. В эти моменты она особенно остро ощущала оторванность от своего народа, от Бриаэллара, для которого она ровным счётом ничего не сделала за всю свою долгую жизнь. Чувствуя себя эдакой поддельной Тенью Аласаис, она будто подсматривала за жизнью города, как ребёнок из Хелраада (где волшебство под запретом), тайком, искоса любуется искрящейся витриной магической лавки. Она страстно желала приобщиться к ней, но ощущала себя недостойной.

Постепенно, не в силах справиться с этим ощущением, Аниаллу стала избегать прогулок с Эталианной, предпочитая менее «людные» места, благо тихих уголков в Бриаэлларе было великое множество: аллеи и набережные, крыши домов иностранцев, ведущих дневной образ жизни, и, наконец, построенные именно для уединения и тихих раздумий павильоны, беседки, смотровые площадки и храмы. Бриаэллар был огромен. В нём могло бы без труда уместиться население, в десять раз превышающее сегодняшнее, потому толчея царила только в Гостевом районе и то лишь на нескольких торговых улицах.

Ещё в те давние времена Аниаллу облюбовала укромное местечко на уступчатой крыше чьего-то четырёхэтажного особняка. Вид на Посольский район, открывавшийся с неё, нельзя было назвать самым лучшим, но он был удивительно умиротворяющим. Сианай никогда не видела хозяев дома, однако они прекрасно знали о её визитах – иначе откуда было взяться груде синих замшевых подушек, на третий день появившихся возле трубы, служившей ей чем-то вроде спинки дивана?