Кошка, которая умела плакать. Книга 1

– Нет, конечно. Наши телепаты в чужих головах не следят и лужиц не оставляют. Но сам факт, что господин З. вдруг ни с того ни с сего изменил своё отношение к вопросу Ж. сразу после того, как его вежливо попросил об этом господин С. ан А. А., наводит на мысли, верно?

– Наводит.

– А вот если этот господин С. пользуется славой пожирателя эльфийских младенцев, такая резкая смена мнения уже не кажется слишком подозрительной – ну сдали у З. нервишки, с кем не бывает?

– Разве это не одно и то же? Я имею в виду, какая разница, запугал ли Селорн твоего З. или подчинил его с помощью телепатии. И то, и другое – преступление, – пожала плечами Ирера.

– А кого Селорн запугивает? Из относительно законопослушных неалаев, я имею в виду? Ты знаешь хоть один реальный случай, чтобы он кого-нибудь загрыз? Или вынудил что-нибудь сделать под угрозой? Нет? Вот то-то. Ему не надо ничего делать, его слава всё сделает за него, – завистливо вздохнул Энаор. – Вот ради этого, простите, дети мои, за тавтологию, эффектного эффекта Малаур и уговорил Селорна «распуститься» до крайности.

Ирера отвернулась, пряча растерянность. Она никогда не смотрела на своего отца с такой точки зрения.

– Всё это очень интересно, Энаор. Но с чего это ты так разоткровенничался? – покончив с улитками, спросил Мор.

– Думаешь, мне нравится изображать тут маринованный баклажан? – фыркнул Энаор.

– Тебе достаточно рассказать Селорну, над чем вы здесь работали с Инлиром, и он тебя тут же отпустит. Не знаю, чего ты упираешься, его маги всё равно рано или поздно это разнюхают.

– Да уж конечно. Они не могут понять даже то, как мне удается разговаривать с вами через это стекло, – он выразительно постучал по колбе.

– В любом случае ты Селорна не переупрямишь, – со знанием дела отметила Ирера. – Кстати, если ты так хорошо разбираешься в мотивах его поступков, может, объяснишь, какие такие грандиозные замыслы он прячет за желанием отведать драконьего мясца?

Энаор мигом посерьёзнел и даже вернулся в нормальное положение.

– Не знаю. Но мне всё это очень не нравится. Да и матери тоже. А особенно ей не нравится, что Селорн пытается вытрясти из меня то, о чем я не имею не малейшего понятия, – помолчав, добавил он.

– В смысле?

– Я понятия не имею о том, чем мы тут занимались с Инлиром, – развёл руками Энаор.

– Он что – стёр тебе память? Совсем? – недоверчиво поднял бровь Мор.

– А вот это самое интересное: Инлир никогда не смог бы сработать так чисто, – почти прижимаясь губами к стеклу, проговорил Энаор. – Это сделал кто-то ещё. Чтоб мне мышью проснуться, если это был не эал.

– Эал-предатель? Что-то не верится.

– И как Селорн мог не почувствовать, что у тебя в голове пусто?

– В том-то и дело… – булькнул Энаор. – Я совсем не уверен, что он этого не почувствовал. Думаю, я сижу здесь с какой-то другой целью.

– Как приманка для твоего предателя? – предположила Ирера.

– Например. Но мне не кажется, что всё так просто. Можете мне не верить, но я хвостом чую, что с Селорном происходит что-то не то. Что бы он ни задумал, я определённо не хочу в этом участвовать.

– Честно говоря, мне тоже не кажется забавным, что он его тут запер, – глухо сказал Мор.

– Так выпустите меня! Если не хотите сделать это для меня, сделайте хотя бы для собственной выгоды.

– И чем же ты, рыбка, намереваешься нас подкупить?

– Тем, от чего вы не сможете отказаться – я расскажу вам, как подсмотреть, что происходит в кабинете патриарха Селорна.

Мор и Ирера изумлённо переглянулись.

– Ты действительно знаешь, как это устроить? – одними губами спросила эалийка.

– Угу.

– Он почует, – с сомнением сказала Ирера, показав глазами наверх – туда, где за толщей древесины и камня прятались покои патриарха Селорна.

Энаор вздохнул, окинул своих тюремщиков долгим, оценивающим взглядом и мысленно сказал Мору:

– Если ты сместишь ногу ещё чуть-чуть влево, вон на тот шов между плитками, то тебя так шарахнет молнией, что ты отключишься секунд на десять и, соответственно, перестанешь блокировать мои телепатические способности. За это время я заставлю Иреру продырявить колбу.

* * *

Зелёную равнину накрыл своим тёплым брюхом безветренный летний вечер. Проводив последнего посетителя, Ирсон Тримм закрыл «Логово» и перебрался в заднюю часть здания, где располагались его личные комнаты. Усевшись на подоконник, он закатал рукава и штанины и наслаждался долгожданной тишиной. Перед ним, насколько хватало глаз, расстилалась дремлющая лужайка, усыпанная тусклыми блёстками лунной кислицы, с редкими деревцами и красноватыми кляксами ползучих кустарников.