Кошка, которая умела плакать. Книга 1

Магическое пламя притягивало сгустки мрака, как магнит железные стружки, и с каждой секундой Ирсон всё меньше напоминал себе леопардового питона. Танай поворачивался и так и эдак, пока не «отмылся» от большинства пятен. Лишь несколько из них остались верны ему, точнее, имевшимся у Ирсона зачарованным предметам. Недолго думая, он избавился от ремня, медальона, пары колец и со звоном побросал их в плафон. Засунув его в развилку корней, Ирсон рванул обратно.

Толстый ковёр опавших листьев пружинил под ногами таная, как подкидной мостик. Листья хлестали по лицу, словно приказывая собраться. Мало-помалу Ирсоном овладевал азарт. C залихватским шипением перемахнув кучу обрезанных сучьев, танай пробежал по шаткому костяному мосту, обогнул компостную яму, в которой что-то потягивалось и вздыхало, увернулся от грозди кроличьих лапок, зачем-то подвешенных к ветке рябины, и, продравшись сквозь куст акации, финишировал возле беседки.

В траве у его ног лежал Инон. Жрец выглядел очень скверно – он весь как-то усох, кожа плотно обтянула кости его запрокинутого лица и судорожно сжатых в кулаки рук.

– Как вы? – спросил Ирсон, нагнувшись, чтобы убрать из-под бока Инона острый камень.

– Живой, – глухо ответил жрец. – Она отступила. Не знаю почему.

– Может, она решила, что, если не перестанет бодаться с тобой, привлечёт внимание Милосердного, а ей его в-внимание на хвост собачий не надо? – донёсся из беседки прерывающийся голос Талии.

– Скорее всего, – кивнул Инон.

– Я могу чем-то помочь?

– Ты мне лучше помоги! – рявкнула Талия. – Все бросили моё бедное изнеженное высочество. Ч-что ж там, у твоего поганого дядьки, кувалда, что ли? Давай уже делай что-нибудь!

Ирсон резко выпрямился и воздел руки, собираясь продемонстрировать ворчунье кое-что из «скромного» арсенала линдоргских магов. Но опять не угодил.

– Ты только не вздумай выпендриваться, а то сюда мазабры [23] со всего города сбегутся! – словно прочитав его мысли, скрипучим голосом предостерегла Талия.

– Брюзга! – хохотнул Ирсон. – И кто мне только что предлагал жахнуть по этой штуке чем-нибудь харнианским?!

– Ну не подумала, не подумала. Кошка молодая, глупая. Головёнка пустая, хвостик бараночкой и ушки крендельком.

Скособочившись на своём хрустальном насесте, она ещё долго бурчала что-то себе под нос, но Ирсон уже не слышал её. Он «пёк восьмёрки» – в его сложенных, как для умывания, ладонях один за другим нарождались сдвоенные сгустки бледного света. Доведя восьмёрку до полуготовности, танай быстро осматривал её, а затем, сложив пальцы «козой», тыкал ими в обе её половинки. После этой манипуляции восьмёрка начинала тускнеть, округляться, внутри неё загорались слабые алые огоньки. В результате она превращалась в подобие песочных часов, в колбах которых копошился светящийся мотыль. Наделав с десяток таких штуковин, Ирсон послал их внутрь беседки. Одна за другой они врезались в потолок, и «губка» тут же всосала их. Заглотала и приманку, и крючок.

Ирсон стал ждать. В нетерпении он то и дело облизывал губы суетливым змеиным движением, от которого приличные родители-танаи с детства отучают своих отпрысков. Наконец кое-где на потолке беседки зажглись алые огоньки. Крошечные карминные червячки вгрызались в чёрную «губку», как цепни в бычью печёнку.

Ирсон занялся изготовлением второй порции восьмёрок.

– Ирсон! Ирсон, слушай, по-моему, эта штука сейчас развалится!

– Я не могу тебе сейчас помочь, – раздельно проговорил Ирсон, стараясь сохранять концентрацию на заклятии.

– Червеед! – ругнулась Талия. Её мотнуло вперёд, и она вытянула руки для равновесия – с каждым ударом толчки становились всё сильнее. Талия лихорадочно соображала. В отличие от Ирсона, колдовать она не могла. Из оружия же при ней были лишь садовый секатор, иглы сонной ели и… ещё одно нехитрое средство самообороны – короткий жезл, обладавший способностью многократно увеличивать вес цели. Защищенный специальным карманом, он мог ещё сохранить свои свойства. Вот только на что его применить? С поддона заклятие просто соскользнёт. Оставалось лишь… Талия тоскливо вздохнула.

Прижав локти к бокам и изогнув шею, она распласталась на поддоне и резко ткнула жезлом себя в бок. В ту же секунду её буквально размазало по стеклу – точно ломтик сыра по горячим овощам. Глаза её выпучились, уши прильнули к голове, а вены вздулись, зато удары незнакомца теперь лишь слегка сотрясали стул. Талия вымученно улыбнулась вопросительно взглянувшему на неё Ирсону. Успокоив себя тем, что в её жизни явно бывали деньки и похуже, танай выпустил в беседку новую стайку восьмёрок.

Он уже почти расправился с заклинанием-губкой, когда услышал шаги. Из кустов вышла невзрачная, среднего роста женщина неопределённой расы, одетая в кое-как застёгнутую мокрую пижаму и разные сланцы.

– Да я это, я, Талия, Аэллина дочь, – беспечно пояснила она, прошлёпав к Ирсону.

– Разве твои тела не разложились?