Кошка, которая все видела. Молчаливый свидетель

– Давай снова вернемся к тому моменту, когда ты пил. Просто чтобы убедиться: ты влил в себя три-четыре порции виски до того, как Поппи пришла домой, верно? Это были двойные порции или обычные?

– Мне кажется, ты снова меня проверяешь, – проворчал Терри.

– Я пытаюсь доказать твою невиновность. А для этого мне нужно воссоздать картину событий целиком. Пожалуйста, доверься моему профессионализму. Я знаю, что делаю.

– Порции были двойными, даже тройными.

– Полиция подтвердила, что в вашем доме было виски, и я сам видел бутылку.

– Кроме того, днем я выпил сильное обезболивающее.

– Какое именно виски ты пил и какой крепости? – спросил Джим, одновременно записывая ответ на предыдущий вопрос. – Я не знал о таблетках. А ты сообщил об этом полиции?

– Я говорил об этом инспектору Скиннер и адвокату, и не раз. Я принял парацетамол и кодеин в рекомендуемой дозировке. Мне их прописали больше месяца назад от болей в спине. Мой врач может это подтвердить.

– Эти препараты влияют на моторику?

– Нет, просто обезболивают.

– Когда-нибудь раньше ты пил алкоголь и принимал таблетки одновременно?

Терри задумался над ответом.

– Возможно, но не в таком количестве.

– Эти таблетки можно сочетать с алкоголем?

– Нет, они несовместимы.

– Но ты все равно выпил и то и другое?

– Отчаянные ситуации требуют отчаянных действий.

Джим внимательно посмотрел на Терри, но симптомов вранья не заметил.

Детектив записал информацию в блокнот. И вздохнул. Алкоголь и болеутоляющее – слишком неубедительно. Чем больше Джим раскапывал эту историю, тем сложнее ему было поверить словам Терри.

Но тем не менее было в его рассказе нечто достойное доверия. По опыту Джим знал, что лжец приукрашивает свой рассказ, добавляя пару-тройку правдивых деталей. Возможно, простота рассказа Терри, его выводящий из себя минимализм и были правдой? Но почему тогда он беспокоится? Если человек не помнит, значит, не помнит.

Или таким образом Терри было легче соврать? А может, от горя и чувства вины его мозг был просто не способен изобрести что-нибудь более затейливое?

– О происходящем в пабе ты тоже ничего не помнишь? – спросил Джим в надежде, что сосед хоть здесь выдаст немного фактов.

Терри покачал головой.

– И ничего о том, что произошло потом?

– Следующее, что я запомнил, – как ты разбудил меня утром.

– Ты не помнишь, как вернулся домой?

– Нет.

– Ты не проверил, как жена себя чувствует?

– Не помню.

– Такие вещи обычно не забываются, как думаешь, Терри?

– Думаю, что нет, – уныло протянул сосед.

В это мгновение Джим осознал, что эта комната ничем не защищена. Она была и большой, и маленькой одновременно. И такую же незащищенность он увидел на лице соседа.

– Как думаешь, кто убил твою жену?

– Я долго об этом размышлял, – сказал Терри безо всяких подергиваний. – Это, должно быть, сделал он. Йен.

– Почему?

– А кто еще мог желать смерти Поппи?

– Но почему Йен Кокс хотел убить твою жену?

– По той же причине, по которой и меня обвиняют в ее убийстве! Потому что Поппи унизила его! Отказала ему! Потому что она принадлежала к тому типу женщин, которые способны вызвать ярость даже в самом уравновешенном человеке.

Джим старательно записал эту информацию.

– Есть еще кое-что, – продолжил Терри. – За несколько дней до этого Поппи упоминала о странном звонке на горячую линию. Из-за этого звонка она была обеспокоена и расстроена, но в детали не вдавалась. Она боялась, что я неправильно это истолкую.

И тут Терри Раттер сломался: он заплакал. Его крупное тело содрогалось, плечи тряслись, лицо расплывалось от горя. Но затем Джим, у которого тоже наворачивались слезы на глаза, услышал фразу. Его сосед обращался скорее к самому себе, чем к нему.

Слова Терри едва можно было разобрать:

– Я все это заслужил.

По дороге домой у Джима болело сердце.

Когда он подъехал к пиццерии, оказалось, что она закрыта до пяти вечера.

Джим решил отправиться не домой, а в свою старую контору.

Сегодня был день выезда. Джим увидел на улице грузовик. Детектив припарковался на противоположной стороне дороги и стал наблюдать грустную сцену: два здоровяка грузили коробки с его вещами. Рифленый железный забор окружил навевавшее грусть здание. При ближайшем рассмотрении Джим увидел прикрепленное к воротам забора уведомление о том, что здание будет снесено первого августа.

– Эй, приятель, сюда нельзя заходить! – окликнул Джима один из грузчиков, когда тот прошел мимо.

– До конца месяца я являюсь владельцем этого здания. Мне кое-что нужно.

– Конец месяца сегодня.

– Конец месяца в полночь! А сейчас день!

Джим проследовал по знакомой лестнице в офис, наслаждаясь великолепным запахом влажности, напоминающим ему о прежних временах.

В кабинете уже не было ни мебели, ни коробок. На деревянном полу остались отпечатки. Но, к облегчению Джима, он по-прежнему был здесь! Филип Марлоу от нетерпения закурил сигарету.