Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

— Совсем необязательно. Вы, наверное, знаете, что кинозвезды ведут очень замкнутый образ жизни. Иногда без этого просто нельзя. Их так легко вывести из равновесия. И ее, в частности. Она ведь последнее время серьезно болела. Где-то год назад начала более или менее приходить в себя.

— Похоже, дом ей нравится, — сказала миссис Бэнтри. — И она надеется найти здесь счастье.

— На год или два ее хватит, — сказала Элла Зелински.

— Не больше?

— Сомневаюсь. Знаете, Марина из тех, кому каждый раз кажется: вот, наконец-то я нашла то, что мне по сердцу. Но жизнь куда сложнее, верно?

— Верно. Куда сложнее.

— Если она будет здесь счастлива, это и на нем отразится, — добавила мисс Зелински. Она сосредоточенно, даже торопливо проглотила еще два бутерброда — так запихивают в себя пищу люди, которые страшно боятся опоздать на поезд. — Он, между прочим, гениальный режиссер. Вы какие-нибудь его фильмы видели?

Миссис Бэнтри смутилась. Она была из тех зрительниц, которых в кино интересует только сам фильм, и не более. Длинные списки действующих лиц, режиссеров, продюсеров, операторов и прочих всегда ускользали от ее внимания. Частенько она пропускала даже фамилии кинозвезд. Однако признаваться в этом ей не хотелось.

— У меня в голове настоящая каша, — пожаловалась она.

— Ему, конечно, со многим приходится мириться. И с ее фокусами в том числе, а это ох как не просто. Она все время должна быть счастлива. А это не всякому под силу — сделать человека счастливым. Разве что… то есть… если этот человек… — Она заколебалась.

— Разве что этот человек умеет быть счастливым сам по себе, — докончила миссис Бэнтри. — А есть люди, — добавила она, — которые упиваются собственным несчастьем.

— Ну, Марина не из таких. — Элла Зелински покачала головой. — Скорее, у нее просто слишком бурные перепады настроения. Понимаете, вот она безмерно счастлива, безмерно всем довольна, от всего на свете в восторге — прямо на седьмом небе! А потом — из-за какой-то ерунды — вдруг впадает в другую крайность.

— Наверное, тут дело в темпераменте, — неопределенно высказалась миссис Бэнтри.

— Да. Эта публика вся с темпераментом, но у Марины Грегг его на десятерых! Уж мы это знаем! Я могла бы вам такого порассказать! — Она проглотила последний бутерброд. — Слава Богу, я всего-навсего секретарь!

Глава 5

На прием в Госсингтон-холле в пользу ассоциации «Скорой помощи святого Иоанна» собралось неслыханно много народу. Входная плата составляла шиллинг, и горка монет росла на глазах, набиралась изрядная сумма. Свою роль сыграла и погода: стоял прекрасный день, солнечный и ясный.

Но это было не главным. Столь горячий интерес к сей благотворительной акции объяснялся иным: местные жители сгорали от любопытства — во что же эти киношники превратили Госсингтон-холл? Вынашивались самые экстравагантные предположения. В неописуемый восторг всех привел бассейн. По представлению большинства обывателей голливудские кинозвезды обязательно загорают у кромки бассейна на фоне экзотического пейзажа и в экзотическом обществе. Никто не принимал во внимание, что климат Голливуда подходит для плавательных бассейнов гораздо больше, нежели климат деревни Сент-Мэри-Мид. Ведь летом в Англии выдается всего одна по-настоящему жаркая неделя и один-единственный день, по поводу которого в воскресных газетах публикуются статьи типа: «Как хранить хладнокровие», «Как остыть к ужину» и «Как приготовить прохладительные напитки». Бассейн оказался именно таким, каким все его себе и представляли. Он был большой, наполненный до краев голубой водой, со слегка экзотическим павильоном для переодевания, а вокруг тянулась живая изгородь из кустарника, ухоженного до ненатуральности. Реакция местных обывателей также соответствовала ожидаемой и проявлялась в многообразных репликах.

— А-ах, какая прелесть!

— Да-а, тут есть где поплескаться!

— Я как-то на курорте точно такой видела!

— Это уже не просто роскошь, а прямо разврат какой-то. Кто только такое разрешает?

— Посмотрите на этот мрамор! Какая отделка! Представляете, сколько денег сюда вбухали!

— Думают, им все дозволено. Приехали сюда швыряться деньгами.

— Наверное, всю эту красотищу еще по телевизору покажут. Вот будет здорово!

Даже старейший житель деревни Сент-Мэри-Мид, мистер Сэмпсон, повсеместно хваставший, что ему девяносто шесть лет, хотя его родственники утверждали, что ему всего восемьдесят восемь, — даже он притащился с палочкой, еле передвигая свои ревматические ноги, чтобы поучаствовать во всеобщем ликовании. Увиденное он оценил по высшему разряду:

— Вот это разврат! — Он причмокнул губами, как бы предвкушая удовольствие. — Ну-у, здесь поразвратничают на славу! Дамочки с кавалерами голяком будут сидеть, коктейли попивать да, как пишут в газетах, сигаретки с начинкой покуривать! Точно так все и будет. Да, да. — Мистер Сэмпсон блаженно улыбнулся. — Поразвратничают на славу!