Кошка с Собакой

Подруга выглядела отдохнувшей и обрушила на меня прямо с порога лавину важной и нужной мне информации. Из этого потока я понял, что: у неё отрубили телефон, потому что роуминг очень дорогой (пиздеть надо меньше, подумал я); отдохнула она прекрасно, в городе очень много «наших»; жаль только, деньги быстро кончились.

– Ты же четыре штуки взяла? – изумился я.

– Знаешь, оказывается Достоевский однажды проиграл там всё, что у него было, даже обручальные кольца!

«Ага», – думаю. – «Так же как и ты, идиотка…»

– А чем это так пахнет?

– Пиздюлями это пахнет, – говорю. – Ты что, все деньги просадила?

– Почти. А что такое?

«Вот ведь сука!»

– А то, что зарабатываю их я.

– Ты же разрешил… – она присела на стул в прихожей.

– Слушай меня стоя! Я разрешил взять деньги с собой и потратить на дело! Шмотки-хуётки, ещё какие-нибудь ваши бабские замороки, но не проёбывать их как Достоевский. Ты хоть его читала?

– В школе проходили, – пролепетала она.

Подошла кошка. Долго смотрела на нас, потом зевнула.

– Киса, киса, – подруга протянула к ней руку, чтобы погладить и заодно снять нервное напряжение.

– Киса у тебя в штанах, – отбрила её та, и не спеша, прошла в комнату.

Как она заорала!

– Что это, что это? – наконец, прекратив истерику, залепетала подруга.

– Это моя кошка, а ещё собака есть, не забыла за неделю?

– Она, что, тоже говорит?

– А ты у неё и спроси.

– Боюсь.

– Ладно, иди в ванную, смой тлетворное влияние Запада.

Когда из-за двери раздался шум воды, я бросился к балкону. Марина уже задубела основательно.

– Пойду я тоже в ванную… – прошептала она. – Греться.

И мы на цыпочках сквозанули к дверям.

На лестничной площадке она спросила:

– А чего это она у тебя так орала?

– Обрадовалась встрече, – уклончиво ответил я.

– Жаль, что так вышло всё, – Марина хлопнула расстроенными глазами. – Ну, ты всё же не забывай…

– Постараюсь, – я обнял её за плечи и прижал к себе.

«Куда уж тут забыть», – думаю.

– Пусти, пора мне, – сказала она, не делая попыток вырваться.

– Ага, – я отстранился, но только, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Ну, хватит уже мучить! – она, улыбаясь, выскользнула и исчезла за дверью.

Совсем как русалка.

Я прошёл на кухню, маханул стопку, тут же налил до краёв следующую.

– Посуду убери лишнюю, а то видно, что не один ты тут корюшку ел.

Собака кивнула на стол.

– Ты будешь?

– Давай, выручу.

Я поставил перед ней Маринину тарелку. Стопку ополоснул водой из-под крана и убрал в буфет. С полотенцем на голове в кухню вошла Катя.

– Ты сердишься?

– Нет, я негодую, – и выпил вторую, налив сразу же третью.

– Я думала, у нас серьёзные отношения, – начала она, но я прервал эту лирику.

– Сериалов не надо, давай, шмотки собирай и проваливай.

– Куда?

– А куда хочешь! Можешь – в библиотеку, можешь – к маме в Екатеринбург.

– Зачем в библиотеку?

– Достоевского почитаешь.

– Значит, ты меня не любишь?

Я знал, сейчас выпью третью, и будет полегче. Будет уже похуй на эти сопли. И я выпил.

– Так любишь или нет?

Катя стояла, надув губки, и ждала ответа.

Вместо её, я спросил собаку:

– Как корюшка?

– Вкусно, – ответила та, облизываясь. Катя аж подпрыгнула.

Вошла кошка, посмотрела по сторонам, строго зыркнула на подругу.

– Вроде и мокрая, а всё равно не русалка, – и ушла.

– А ты умеешь корюшку жарить? – теперь я спросил Катю.

– Нет…

– Ну, тогда – до свидания.

Как я понял, животным тоже больше нравилась Марина.

Не хочется описывать последовавшую за этим часовую истерику. Но когда Катя вышла, наконец, на лестницу, и я закрыл дверь, стало мне так хорошо, что ни в сказке сказать, ни пером описать.