Кошка, шляпа и кусок веревки

«Черт побери, — подумал я, — а ведь придется, похоже, умирать в сырости». И, воспользовавшись руной Соль, я накрыл себя сверху магическим щитом, а потом, в последнем отчаянном рывке, пустил в ход и все остальные огненные руны, всю их мощь обрушив на этих двух порожденных Хаосом существ, которые некогда были волками, но теперь, по-моему, являли собой скорее мрачную персонификацию Мести, ибо от Хаоса ничто не может спастись — не поможет ни гром, ни пожар, ни даже солнце…

— Вы как там, ребята? — услышал я голосок Санни. Она выглядывала в щель меж занавесками. — Хотите еще чаю с женьшенем?

— Э-э-э… нет, спасибо, — ответил Артур, держа в каждой руке по демону-волку, и на лице его опять возникла дурацкая влюбленная улыбка. — Послушайте, Санни, лучше отойдите-ка от окна. Нам сейчас вроде как не до чая…

Одна из тварей, которую удерживал Тор, все-таки сумела вырваться, но никуда не ушла, прыгнула прямо на меня. Я отлетел назад и спиной сильно ударился о перила. Балкон содрогнулся, со скрежетом отделился от стены и вместе с нами рухнул на землю. С высоты третьего этажа, между прочим. Черт побери! Я здорово ударился о бетонный настил внизу, а прямо на меня грохнулся один из «эфемерных» волков. Это, пожалуй, было уже слишком. Всякое желание драться у меня тут же пропало. Все, мне конец, подумал я.

Но тут Санни высунулась из окна и крикнула:

— Вам помочь?

В эту минуту я как раз получил полную возможность хорошенько рассмотреть свалившуюся на меня хищную тварь, заглянуть ей, так сказать, в самое нутро. Зрелище, должен признаться, не из приятных — ощущение, как от тех волшебных сказок, где сестрам отрубают пальцы на ногах, а плохим парням вороны выклевывают глаза, а то и вовсе заклевывают до смерти, где даже маленькая русалочка обречена до конца жизни ходить как по лезвиям бритв, всего лишь потому, что осмелилась влюбиться… С другой стороны, я уже знал, что Санни предпочитает диснеевские версии подобных сказок, разумеется, со счастливым концом, там всякие бурундуки, кролики и белки (ненавижу белок!) чудесно поют хором, и даже волки оказываются неплохими ребятами, и никто никогда по-настоящему не страдает, и…

Я саркастически усмехнулся и сказал:

— Да, пожалуй. А ты сможешь?

— Конечно. — И, раздвинув шторы, Санни шагнула на балкон…

И тут произошло нечто очень и очень странное.

Я, собственно, все это видел, лежа на спине в вонючем переулке с пришпиленными к бокам руками, — это треклятое порождение Тьмы буквально спеленало меня полами своего распахнутого пальто — так стервятник обнимает крыльями свою беззащитную жертву, норовя выклевать ей глаза. Я испытывал невыносимый, пронзительный холод, руки мои совсем онемели, а из пасти мерзкой твари исходила такая вонь, что у меня все плыло перед глазами, и дождь молотил мне прямо в лицо, и под этим дождем моя магическая мощь таяла с каждой секундой, я быстро терял силы и понимал, что жить мне осталось…

Первое, что сделала Санни, — раскрыла надо мной зонт.

Она сделала это, не обращая ни малейшего внимания на отчаянные запреты Артура, который по-прежнему сражался со вторым волком. Аура Тора так и пылала, вокруг него вспыхивали и исчезали руны, и светлый их след переплетался со струями дождя.

Потом Санни улыбнулась.

И у меня сразу возникло ощущение, будто из-за туч выглянуло солнце. Но вокруг-то стояла глубокая ночь, так что этот свет воспринимался раз в шестьдесят сильнее, чем самые яркие солнечные лучи! Переулок словно залило ослепительным белым светом, и я невольно зажмурился, опасаясь, что этот свет выжжет мне глаза и они вытекут из глазниц. А потом все стало происходить как-то одновременно.

Во-первых, прекратился дождь. Во-вторых, черная тварь перестала давить мне на грудь, и я снова обрел способность шевелить руками. Затем тот невероятно интенсивный свет — невозможно было даже понять, где, собственно, его источник, — несколько ослаб, превратившись в приятное, рассеянное зеленовато-розовое сияние. На крышах запели птицы. Воздух наполнился ароматом цветов и трав — в этом-то мерзком переулке, где вечно царит застарелый запах мочи! — кто-то ласково коснулся моего лица и нежным голосом произнес:

— Все в порядке, милый. Они ушли.

Ну да, это-то и было самое главное! Я открыл глаза, думая: либо я все-таки гораздо сильнее ударился башкой, чем мне сперва показалось, либо Тор не обо всем мне тогда рассказал. Сам он возвышался рядом, и вид у него, прямо скажем, был весьма смущенный. А Санни стояла возле меня на коленях, не обращая внимания на грязь, царившую вокруг, и ее голубое платьице сияло, как летнее небо, а маленькие босые ступни были похожи на белых птичек, ее светлые, пушистые, как сахарная вата, волосы падали мне на лицо, и я даже обрадовался тому, что она все-таки не в моем вкусе, ибо от таких дам одно беспокойство. А потом она снова мне улыбнулась, и улыбка эта была как летний полдень. Лицо Артура тут же опасно побагровело, но Санни, не обращая на него внимания, спросила:

— Ну что, Лаки? С тобой все в порядке?

Я протер глаза и с некоторым трудом вымолвил: