Кошка, Сёдзо и две женщины

Вообще-то, когда Синако уходила отсюда, то в качестве одного из условий развода она заявила свои права на Лили и впоследствии неоднократно через Цукамото передавала своё требование. Однако Сёдзо не принимал её притязаний всерьёз и каждый раз отвечал отказом. По словам Цукамото, Синако и рада бы не грустить о таком ненадёжном мужчине, который выгнал законную спутницу жизни и взял постороннюю женщину, но на самом деле она всё ещё не может забыть Сёдзо. Она пыталась разлюбить и возненавидеть его, но это ей не удалось, и теперь она хочет иметь что-нибудь, что напоминало бы ей о нём, потому и требует Лили. Когда они жили вместе, Синако её не выносила и обижала, потому что муж был уж слишком к ней привязан, но теперь ей дорого всё, что было вокруг неё в том доме, и особенно дорога Лилишка. Для неё Лилишка что-то вроде ребёнка Сёдзо, и она хотела бы о ней заботиться, это скрасило бы её горькую, одинокую жизнь.

— Ну ладно, Исии-кун, подумаешь, кошка? Надо бы отдать, раз просит.

— Мало ли что она там скажет, не верю я ей, — всякий раз отвечал Сёдзо.

Она женщина хитрая, у неё всегда своё на уме, нельзя её слова принимать на веру. Упрямая, гордая, все эти сентиментальные речи, будто она грустит о нём, соскучилась по Лили, — очень подозрительны. С чего бы ей вдруг полюбить Лили? Небось хочет заполучить, чтобы мучить, срывать на ней злость… Или думает отобрать у него любимую зверушку, чтобы ему насолить. Да что там, это всё ещё пустяки, она и не на такое способна, он человек бесхитростный, как ему догадаться, что там она задумала? От этой мысли делалось жутковато и накатывал гнев. И вообще не слишком ли много разных условий она ставит? Он ведь и так во многом пошёл ей на уступки, во-первых, перед ней он как-никак виноват, во-вторых, хотелось, чтобы поскорее убралась. Но отбирать у него Лили — это уж чересчур. Так что сколько бы раз Цукамото ни приходил всё с той же просьбой, Сёдзо всякий раз уклонялся от ответа под каким-нибудь благовидным предлогом, на что он был мастер, и Ёсико, конечно, полностью соглашалась с мужем.

— Ну объясни: зачем? Не могу понять: с чего это она вдруг? — Сёдзо сам пододвинул к себе бутылку, сам налил сакэ и выпил. Потом, хлопнув себя по ляжке, беспокойно огляделся по сторонам и спросил, словно обращаясь к себе самому: — Где у нас палочки от москитов?

*

Смеркалось, на веранде уже гудели москиты, пора было зажигать курительные палочки, Лили, наевшись до отвала, свернулась под столиком в клубок, но как только разговор зашёл о ней, тихонько спустилась в сад, пролезла под забором и куда-то скрылась. Вышло забавно — как будто она ушла из деликатности, но на самом деле она всегда сразу исчезала после сытного угощения. Ёсико молча встала, пошла на кухню, нашла москитные палочки, зажгла и поставила под столик. Потом сказала, теперь уже чуть помягче:

— Что, ставридок всех кошке отдал? Сам съел штуки две, ну три от силы.

— Не помню.

— А я помню, я считала. На тарелке было тринадцать штук, Лили съела десять, значит, тебе досталось три.

— Ну и что из того?

— Не понимаешь? А ты подумай. Мне на эту кошку наплевать, к кошкам не ревнуют. Но я тебе приготовила маринованную ставридку, потому что ты попросил, сказал, что любишь, я-то её терпеть не могу. А ты сам ничего не ел, всё скормил животному…

*

Дело было вот в чём. В маленьких городках Нисиномия, Асия, Уодзаки, Сумиёси, между Осакой и Кобе, почти всегда можно купить ставридку и иваси, только что выловленные местными рыбаками. «Иваси-торэ-торэ! — кричат разносчики. — Покупайте иваси! Покупайте ставридку!» Рыба совсем свежая, только что выловлена. Стоят эти рыбёшки десять — пятнадцать сэн чашка, этого как раз хватает на семью из трёх-четырёх человек, так что товар самый ходовой. Но летом и ставридка, и иваси мелкие, всего сантиметра три в длину, подрастают они только к осени, а мелочь не годится ни для жарки в сухарях, ни для запекания с солью, приходится жарить прямо так или подавать под уксусом, заправив имбирём, и есть прямо с косточками. В последнее время Ёсико отказывалась мариновать ставридку, поскольку сама её не любила. Она говорила, что любит еду горячую, жирную, а маринованная рыба — холодная, застревает в горле, гадость какая-то…

«Опять она со своими капризами», — думал Сёдзо и предлагал:

— Ну и готовь себе что любишь, а мне вот хочется ставридки, могу и сам себе приготовить. — И когда появлялся разносчик со своими рыбёшками, он самолично зазывал его и покупал порцию-другую.