Кошка в объятиях тьмы

— Они издеваются, что ли? — «Кошка» решительно сжала кулаки. — Это шутка? Рыночная стоимость здешних участков гораздо выше кадастровой, а еще постройки, коммуникации. — Она яростно взглянула на возмущенную, шумящую толпу. — Это же настоящий рейдерский захват! Пойду послушаю сама.

Она протиснулась в центр толпы. Там холеный мужчина в дорогих часах и с жадными заплывшими глазками в красках рассказывал о важности будущей стройки и преимуществах переезда.

— Поймите вы, — с напором внушал он слушателям, — мы живем в современном мире, город должен расширяться, обрастать новыми усовершенствованными магистралями, и ваш местечковый эгоизм здесь совершенно неуместен. Посмотрите на свой район. Это же деревня! Убогая и некрасивая, а город должен быть красивым, передовым!

— Заткнись! — выкрикнул кто-то из местных жителей. — Это наши дома! Мы их сами строили, коммуникации вели за свой счет, когда здесь еще были окраины. Мы сами дороги чиним, сами ухаживаем за местными газонами и парками, скидываемся на оплату дворников, а вы, как вороны, налетели и хотите отобрать наш район, выгнать нас из наших домов — бандиты, захватчики!

— Правильно! Правильно! — подхватил зачинщика шквал голосов.

Люди негодовали. Толпа двинулась на врага, заставив того отступить к припаркованным позади машинам. Неизвестно, чем закончилось бы противостояние, если бы не наряд полиции, присланный лично мэром. Будущим застройщикам дали уехать, толпу недовольных настоятельно попросили разойтись.

Уже в бытовке, сидя в кошачьем обличье на спинке дивана, Алена успокаивала алхимика. Она и сама расстроилась, но успех с перевозкой русалки подпитал ее веру в справедливость.

— Не переживай. — Мягкая лапка ободряюще коснулась кожаного Джейкова плеча. — Нас же много! Соберем подписи, напишем письмо властям — что-нибудь придумаем!

— Вряд ли поможет. Слишком большие деньги тут замешаны. Как я понял, среди застройщиков и учредителей главные тузы и толстосумы Икстауна — они заплатят всем, лишь бы исполнить свою задумку.

— На худой конец переедем, — сдалась Алена. — У нас тут капитальных строений нет, а бытовки и перевезти можно. Часть питомцев распределим по заповедникам и национальным паркам — давно пора! Выбьем из темных перевозку — с таким поводом вряд ли откажут.

— Позитивно мыслишь, детка. — Рыжий с улыбкой потрепал кошку по холке. — Ладно, разберемся, а сейчас надо поужинать, доделать насущные дела и идти спать.

Насущные дела делались на автомате. Когда питомцы были накормлены, напоены и заперты на ночь, Алена устроилась с книжкой на диване. Теперь чтение в кошачьем теле удавалось ей гораздо легче, чем раньше, — она приспособилась переворачивать странички лапой.

Когда рядом уселся Джейк, кошка принялась расспрашивать его о химерах Шахматного алхимика.

— Чем химеры отличаются от гомункулов? Есть ли у них душа? Если есть, чья? Они ведь собирались из нескольких тел? — сыпала вопросами кошка.

— Уймись, детка, дались тебе эти химеры!

— Интересно.

— Я не спец в них. Сам никогда подобным не занимался.

— Почему?

— Ответственность большая. Химеры — творения живые, с душой. И создаются они из живых существ. Не всегда удачно. Я не хочу брать на душу чью-то гибель.

— Тут написано, — Алена ткнула лапой в бурый текст на желтой странице, — про знаменитую зеркальную химеру, созданную Шахматным алхимиком.

— Химера из частиц энергетического зеркала — это миф, — отмахнулся рыжий, — либо недостоверный перевод с древнего языка. И вообще почитай лучше Луллия или еще кого-нибудь менее мифического, чем Шахматный.

Джейк был не в духе, поэтому беседу Алена благоразумно прекратила. Настроение читать пропало, да и усталость дала о себе знать — шутка ли, целый день протолкаться в очередях управления темных.

За окном бытовки пели цикады, и шуршали шины машин. На улице соседи спорили о дневном потрясении, ругали власть, сетовали на беззаконие. Чуткий кошачий слух уловил почти все фразы, отчего Алене стало тоскливо. Камнем навалилась безысходность. Деньги решают все, правят балом и вершат правосудие. Несправедливость. Несправедливость кругом, и даже на другой стороне нет от нее спасения.

Сон навалился темной тяжестью, слепил веки, удалил звуки. В память сам собой хлынул поток воспоминаний. Глянуло из темноты вечно недовольное острое лицо матери, мелькнули насмешливые лица одноклассников, стопка дипломов на столе, золотая школьная медаль в пыльной бархатной коробке в углу застекленного серванта с посудой. После серости пахнуло цветами и морем, пространство открылось сквозь огромное окно в светлой комнате с кроватью и тумбой. На кровати вновь кто-то лежал. Алена принялась разглядывать, сделала шаг вперед, но от приближения картинка утратила четкость еще сильнее, совсем смазалась, начала распадаться на куски, словно пазл.

— Привет. Ты опять тут? — Голос Озраэля неожиданно прозвучал за плечом. От него внутри у Алены стало тепло и тяжело. Резко, неожиданно, будто и вовсе без всякой причины.