Кошка Зимы

Она не ответила. Даже не посмотрела на меня. Подбородок задрала и знай себе расческой этой фигачит. Ясно. Все хреново. Я перелез через кровать и сел позади нее, обхватив ногами и руками, утыкаясь мордой в волосы. Хочешь и дальше волосы драть – придется или меня отпихнуть, что без вариантов, или прям по физии мне лупить своей пластмаской. Варька замерла и руку опустила. Но не расслабилась. Ни капельки.

– Чё, я опять где-то налажал? – решил я похитрее закинуть удочку.

– Да при чем здесь ты? – дернулась она вперед, но я не пустил, и вырываться дальше не стала. Значит, на самом деле и не хотела.

– Не я. Впервые. И это радует. А кто? Выдра эта крашеная?

– С чего взял?

– Что крашеная? Так оно не видно, что ли? Вот ты у меня натуральная, на солнышке каждая волосинка кучерявая аж сверкает. Как снег вперемешку с золотом. А у нее какая-то солома тусклая.

– Да причем тут волосы? И вообще… это некрасиво – кого-то за спиной обсуждать.

– Обсуждать – да. А я тебе на вопрос отвечал, к тому же чистую правду. Крашеная она, и сисек нет.

– Артем! Ну при чем тут Иркины… грудь! У меня тут… а ты про это! – она всхлипнула, а у меня в брюхе все узлом стянуло. Ее слезы мне что угли в кишках, но, видно, надо сейчас. Прорвать должно.

– Так и что у НАС тут? – я подцепил ее подбородок, вынуждая откинуть голову мне на плечо и открыть лицо. Варька нахмурилась и закрутилась, пытаясь увернуться, но быстро сдалась.

– Все! Все развалилось! Не осталось вообще ничего! – Губы, опухшие от моих поцелуев, искривились и задрожали. – Как жить и зачем?

Бля, это еще что мне за разговоры?

– Чего там развалилось, балда? – тряхнул я раскисшую кошку слегка. – Подумаешь, труба. Да там починить нехер делать!

Варька снова задергалась, затараторив сквозь всхлипы и писклявые, как у котенка, подвывания.

– Господи, да какая, к черту, труба! Ты ничего не знаешь и не понимаешь! У меня все, что было, развалилось, исчезло, ясно? Мать чокнулась, с ублюдком каким-то ненормальным сектантским связалась. Знать нас больше не хочет с Киром. Нормальное жилье, деньги на жизнь и учебу прощай. Да и учиться дальше… кому это все теперь, права Ирка… – П*зда тупая твоя Ирка и ни в чем права быть не может. – Брат рехнулся и влип. С работой ничего не выходит. То не брали никуда, то вот это… Я старалась, честно, а он сказал – недостача. – Ага, ясно, овечку мою кинули. Обычное дело сейчас. Разберемся, еще и премию организуем. – Я воровка, сказал, и не докажу ничего. Приставать стал. – О-о-о, Тигранчик, еще не знаю, кто ты, но вот последнее станет тебе ох*еть как дорого. Сука, в ногах ползать у нее будешь! – А теперь еще вон и Ирка… Я думала, она друг мне настоящий, а она…

– Крыса и бл*дь, – озвучил я.

Да уж, проблем у моей бедолажки побольше, чем думал, оказывается. А тут и я еще на ее голову с членом наперевес.

– Артем! Опять!

– Что? Я не ругался, а дал единственно верную характеристику. У нее это на морде прям написано, скажешь, не прав?

Варька промолчала, только шмыгала носом и всхлипывала горько, потихоньку успокаиваясь.

– Варьк, ну чего ты сырость разводишь? – Я сдвинулся назад, заваливая ее на постель и вытягиваясь рядом. – Что, моя хата настолько уж отстойнее твоей прежней? И твою так отремонтируем – красота будет.

– На что я ее буду…

– Хватит якать, поняла? – придавил я указательным пальцем ее распухшие еще больше после рева губы. Она, явно чисто машинально, скользнула языком по подушечке, слизывая блестящую каплю слезы, и у меня встал за один вдох. Бл*дь, Варька, как же ты меня заводишь. Дурак дураком в секунду становлюсь. – Жить есть где, с работой все образуется, брат твой жив и, надеюсь, выводы сделал, и это самое главное. А таких подруг и наху… даром не надо. Со мной дружи. Хотя нет. Дружи вон с Крапивой, а меня… – я чуть не ляпнул «люби». Чё-то ты разогнался, Зима. Нарвешься ведь на правду сейчас, и будет она ой как не в кайф. – Нормально все у нас, в общем, Варьк.

– Твое нормально ни капли не похоже на нормальное для меня, – вздохнула она. – Но ничего не поделаешь, придется привыкать.

Вот я о чем. О правде. Там, где мне уже «люби», она пока только «привыкать» и видит. Пока ли?

– И кстати, ты о моей груди тоже не слишком лестно отзывался, помнится, – зыркнула сразу чуть не обиженно. Эй, когда такое было-то? В смысле, давно это все и неправда! – И успел, значит, и Иркину рассмотреть.

Ой-ей!

– Варьк, – заурчал я подлизывающимся котом, скользнув лапой под халат и накрывая ее упругий холмик. Бля, она же голая под этой тряпкой. Сам же напяливал. – Я близорукий и сразу не рассмотрел. Прошу о снисхождении для слепого дебила.

Заговаривая ей зубы, оттянул ткань и коварно присосался к одному соску, дразня второй пальцами. Варька отозвалась мигом. Охнула, заерзала, чуть взбрыкивая бедрами.

– Эй, вы! Кушать подано, идите жрать, пожалуйста! – крикнул через дверь Крапива, обламывая такое крутое начало.

Я уж собирался его послать, но тут желудок моей кошки тихонько заурчал. Вот я долбо*б, только с х*ем к ней и лезу. Скоро прозрачная станет.