Кошка Зимы

И они сначала зафыркали, что те кони, а потом и заржали в голос, и приспичило треснуть уже их. Меня никто не воспринимает всерьез. Снова. У них, как посмотрю, все легко и просто.

– Не хмурься так, Варьк. Если написал что сдуру – ему же хуже. А мы все порешаем, – наклонившись, Зима чмокнул меня в висок. – Доедай и иди одевайся.

Вот же два дурацких хвастуна! Все они порешают, на все-то им плевать, ничего им не страшно.

Артем явился в спальню минут через десять после меня. Как раз застегивала юбку, стоя без блузки. Зима тихонько заворчал, точно как огромный кот, бросил на стул аптечку, схватил меня за талию, поднял и поставил ногами на край кровати.

– Что ты… – глянула я через плечо, но он опустился на колени и накрыл ладонями мои ягодицы, принявшись их мять сквозь ткань.

У меня тут же потянуло болезненно-сладко в животе, а лифчик почудился тесным и грубым.

– Мелкая ты какая у меня, а вставляешь до звезд перед зенками, – пробормотал он и куснул меня за ягодицу.

– Артем! – взвизгнула я, отскочив от него и спрыгнув с кровати с другой стороны. – Пятна будут!

– Будут-будут, – фыркнул он, – но чуть попозже. Садись, руку посмотрю.

Я послушалась и вернулась тем же путем к нему, так и стоящему на коленях перед кроватью и глядящему на меня снизу вверх как-то… Как никто прежде.

Я замерла, стоя на матрасе, пойманная этим его пристальным взглядом, а по коже то холодом царапало, то жаром омывало. Артем обхватил мои лодыжки и медленно повел руками вверх по ногам, не разрывая визуального контакта. Скользнув под юбку, обхватил бедра и взял и уткнулся лицом в низ живота.

– Тебе ведь понравилось? – пробормотал он совсем без прежней самоуверенности, и, поняв, о чем он, я окончательно вспыхнула, и дыхание с ходу зачастило.

Сгорая от смущения и воспоминаний, что за ощущения заставил пережить, я закивала, не думая, что он не может видеть.

– Варьк… прости, – пробубнил Зима мне в живот, стиснув бедра вдруг аж до боли. – Забудь все поганое. Сможешь? Я никогда… тебя и пальцем. Кого угодно, но не тебя. И хоть все банки на башке мне разбей. Прости. Сможешь, Варь?

– Я… – Смогу? Или уже? За самой разве вины нет? – И ты меня.

Глава 38

Жизнь ох*ительно прекрасна. Ага. У меня чуть морду не рвало пополам от довольной улыбки. Выгляжу, небось, дурак дураком, да только по-хре-ну. Потому как дураком как раз быть, держа в себе то, что из меня сейчас перло. Я п*здец как счастлив. От всего. От возможности пялиться на мою кошку сколько влезет, даже если в ответ она то и дело награждала меня то якобы строгими, то откровенно смущенными взглядами. Пялиться на голую, на то, как одевается, искушая адски вернуть как было. Как ест, чай пьет, даже не замечая наверняка, что с ее манерами мне начинает чудиться, что за одним столом с принцессой какой-то сижу. Принцесска и есть, игрушка моя фарфоровая, тонкая, звонкая, яйца от нее двадцать четыре на семь, сука, камнями.

– Ой, у меня же вся обувь нормальная в той квартире, – спохватилась Варька уже в прихожке. И то верно, ко мне же она прямо в тапках домашних притопала. Пришлось идти ее переобувать.

– Может, все же не надо идти? – сделала она последнюю попытку остановить неизбежное. Хрен там не надо! Тут, бля даже не в бабках дело, сумма-то смешная. А в принципе. Не хер беспредельничать и девчонок обижать. Особенно мою девчонку. Бля-я-я, как же это кайфово произносить, пусть пока и про себя. Хотя, с хера ли только про себя?

– Надо, Варька, надо. Мою девушку никакая пад… нехорошая личность не должна обижать. И уяснить это должны все и сразу.

– А других, значит, можно? – усмехнулась она, наклонившись застегнуть босоножки и почти упершись в тесной прихожей макушкой мне в район мигом начавшего тяжелеть члена. – И знаешь, ты такой… воображала!

Господи, она со времен детсада это словечко запомнила? Но пофиг, воображала там или позер охреневший назови, главное, чтобы на тебя впечатление производило.

– И других нельзя, Варьк, никого нельзя, но сейчас меня волнуешь исключительно ты.

Она вскинула голову, зыркнув снизу вверх зеленющими глазищами. Ма-а-ать, видок – сдохнуть можно с места не сходя. Меня осознанием, где ее лицо, шандарахнуло от макушки до копчика так, что аж спина взмокла. А она, как назло, еще так и застыла, в глаза мне смотрит, но ведь и не заметить не может, что член мой, уже совсем вскочивший, дергается в спортивках, гада такого кусок, целясь прямиком на ее губы. А эта мучительница еще и рот приоткрыла, ноздри заплясали, щеки порозовели.

– Убить меня точно задумала, – просипел и, протерев задницей стенку, чтобы реально не ткнуть ей стояком в лицо, выскочил из квартиры. – На улице жду.

– Да-а-а, это ж п*здец какой-то, – проворчал Крапива, что сидел на лавочке, глянув на меня.

– Ага, он и есть, – не стал я спорить.

– Это хоть лечится? Ну или там… попустит со временем?

– А я знаю? Типа со мной такое каждый день.

– А ведь в кайф? – нахмурился друг, будто что-то выясняя для себя.

– Ох*еть как. Сейчас. – А до этого было хоть вешайся. Да только уже пох. Не жаль. Было и прошло.