Кошки ходят поперек

– Нехорошо. Но надо. К тому же я тебе говорю, эта Лара... у-у... А Мамайкина неинтересная. Без огонька. Или ты решил все-таки развернуться?

– Да нет... Просто она...

Ушла. Даже не оглянулась. А на математике тоже смотрела в стену! Математика – серьезный предмет, на математике нельзя в стену. Так всегда они, сначала смотрят в стену, затем умоляют: «Женечка, милый, дай третье задание списать». Будет меня умолять – ничего не получит! Подумаешь, жизнь мне, типа, спасла. Да, может, я специально подавился, чтобы посмотреть, осталось ли в нашем классе хоть что-то человеческое...

– Ну тогда не парься, – успокоил Шнобель. – Пригласи ее в «Бериозку»... Хотя нет, «Бериозка» – это для мамайкиных. Пригласи ее в планетарий.

– Носов, у нас нет планетария. И вообще, она какая-то не такая. Чего она в очках все время ходит?

– Это имидж, иван, впрочем, тебе не понять. А насчет планетария тухло... Как мы живем, иван! В нашем городе даже планетария толкового нет. Тогда пригласи ее в зоопарк.

– Почему в зоопарк? – удивился я.

– Просто. Мне кажется, она любит животных. Но это твоя проблема, куда пригласить, куда-нибудь пригласи.

Кофе-машина опять замигала старомодными огоньками и распространила шоколадный запах.

– Про Каспера Хаузера слыхал? – спросил Шнобель.

– Не...

– Это, короче, типа Маугли.

– Какой еще Мау€гли?

– Да не Мау€гли, иван, а Маугли. С ударением не на «у», а на «а». Его, короче, волки воспитали. Ну, еще медведь там был кривоногий и эта... Багира. Багира – она ягуар.

– Какой «Ягуар»? С открытым верхом или седан?

– Ну ты, иван, и тормоз! – С досады Шнобель даже плюнул. – Гидравлический тормоз. У тебя что, сегодня день торможения?

И Шнобель постучал себя по голове.

– Ты чего, Шнобель, – засмеялся я, – в одно ухо влез, в другое вылез? Ты чего, решил, что я на самом деле не знаю, кто такой Маугли?

– А кто тебя... В твоей этой трубе все мозги могут закиснуть... Ты в ней безвылазно загораешь.

– Ты мою трубу не трожь, она меня от смерти спасла...

Это было правдой. В прошлом году ветер выворотил старый тополь, тополь проломил забор и рухнул на участок. Если бы не труба, тополь рухнул бы точнехонько на мою голову. Тополь разломился пополам, а труба даже не помялась. Я распилил тополь на дрова, а трубу выкрасил в победный оранжевый цвет.

– А я и не трогаю, – сказал Шнобель. – Можешь со своей трубой хоть целоваться... Труба, труба, надоела мне твоя труба...

Да уж, в вечер трудного понедельника я и Шнобель сидели в трубе.

Не в такой трубе, через которую дым небо отравляет. И не в той трубе, через которую нефть в Европу бежит. И не в той трубе, что в смысле безнадеги. Мы сидели в трубе, точного назначения которой я не знал. Но когда меня кто-нибудь спрашивал:

– Кокос, а что за труба-то?

Я отвечал:

– Это не труба, это фюзеляж.

После чего рассказывал, что это на самом деле не труба, это фюзеляж межконтинентальной баллистической ракеты «СС-18», широко известной как «Сатана». Пуск одной такой «Сатаны» мог стереть с лица Земли Калифорнию. Или Флориду, ну не суть важно, Алабаму, короче. В свое время этих ракет сделали слишком много, сначала хотели продать в Северную Корею, потом побоялись, что они их нам обратно запустят, стали распиливать и продавать всем желающим для бытовых нужд.

Я и Шнобель сидели в трубе, настоящая же, не межконтинентальная, история этой трубы была такова.

Когда маленький я учился еще в первом классе, старый зачем-то купил трубу. Хотя не зачем-то, а по делу. Хотел из нее колодец создать, но потом оказалось, что до водных горизонтов никакой трубы не хватит. Первое время старый еще вынашивал планы сдать трубу в металлолом, потом плюнул. Так труба и осталась валяться на заднем дворе.

А во втором классе я посмотрел кино про американских астронавтов и неудачный полет на Луну «Аполлона-13», посмотрел да и решил переоборудовать трубу в космический корабль. Благо размеры позволяли.

С помощью старого (не последнего уже тогда человека в «Джет-авиа») я оборудовал трубу по последнему слову космостроительной моды. Наладил шлюзовую камеру, то есть дверь с замками. Прорезал иллюминаторы. Настоящие иллюминаторы, савтогененные со старых пассажирских «тушек». И кресла пилотов настоящие, даже не зашитые ни разу. И даже приборная панель со всеми положенными стрелками и кнопками и та была.

С космическим кубриком, правда, вышли затруднения, кубрик, несмотря на все старания, походил на обычные нары, но это уже были мелочи жизни.

Через две недели ежевечерней работы «Аполлон-13» был готов и отправился в путь к единственному спутнику нашей планеты, проще говоря, к Луне. Было это давно. И с того времени, как пишут ленивые авторы, прошли годы. Я несколько подрос и мог вполне уже до верха трубы допрыгнуть. И кроме «Аполлона», появились у меня и другие интересы. Встал я на роликовые коньки, а потом и на сноуборд, увлекся рыбалкой, старый купил мне мопед, и я потихоньку стал задумываться уже о мотоцикле...

Впрочем, трубу я не забросил. Даже напротив, модернизировал.