Кошки-мышки

– В музыке я полный профан. Мне нравится Дюк Эллингтон[16]. – Марк протянул мне листок из своего блокнота. – Вот это, по словам Карпентера, исполняли вечером в пятницу. Он не удосужился взглянуть на программу. А вот что играли на самом деле.

У меня вырвался резкий вздох.

– В его алиби не меньше дыр, чем в противомоскитной сетке. Но это вовсе не значит, что он убил Лору, – справедливо подметил Марк.

Я налил ему еще виски.

– Слушайте, вы мне так и не сказали, что думаете о Шелби Карпентере.

– Жаль, что он не коп.

Отбросив всякую осторожность, я хлопнул Макферсона по плечу и с жаром воскликнул:

– Друг мой, вы неподражаемы! Коп! Цвет старого Кентукки! Сэр, призраки полковников-южан поднимаются из могил, чтобы вас преследовать. Давайте выпьем, мой проницательный сыщик. Вообще-то нам следовало бы пить мятный джулеп, но, к сожалению, дядя Том из Манилы потерял рецепт.

С этими словами я разразился довольным смехом. Марк наблюдал за моим весельем с некоторой долей скептицизма.

– Шелби обладает необходимыми физическими данными, и его не нужно учить вежливости.

– Только представьте его в форме! – подхватил я. Мое воображение разыгралось. – Так и вижу его на углу Пятой авеню, где искусство соседствует с роскошным магазином «Бергдорф Гудман». Представляю, что будет твориться с уличным движением в тот час, когда домохозяйки из Вестчестера приезжают в Нью-Йорк, чтобы встретить своих мужей! Да Уолл-стрит, скажу вам, будет трясти не меньше, чем неким памятным днем двадцать девятого года[17].

– Многим людям не хватает мозгов, чтобы учиться. – Марк говорил искренне, но не без нотки зависти. – Трудность в том, что им с детства внушали мысль о связи положения в обществе с образованием, и потому они не могут удовольствоваться простой работой. В шикарных конторах полно парней, которые были бы куда счастливее, если бы работали на бензоколонках.

– Я видел, как кое-кто не выдерживал бремени знаний, – согласился я. – Сотни людей прожигают жизнь в барах на Мэдисон-авеню. Нужно специальное министерство, которое занималось бы проблемами выпускников Принстонского университета. Думаю, Шелби смотрит на вашу профессию несколько свысока.

Моя проницательность была вознаграждена коротким кивком. Мистер Макферсон не питал особой симпатии к мистеру Карпентеру, однако, как он сам напомнил мне в прошлый раз, его дело не судить людей, с которыми приходится сталкиваться в ходе работы, а наблюдать за ними.

– Мистер Лайдекер, меня беспокоит только то, что я никак не могу вспомнить, где видел этого типа. А я ведь точно его видел. Но вот где и когда? Обычно я хорошо запоминаю лица. Могу перечислить их по именам и назвать дату и место нашей встречи.

Он выдвинул челюсть и решительно сжал губы.

Затаив снисходительную усмешку, я терпеливо слушал, пока Марк рассказывал (по его мнению, объективно), как он посетил контору компании «Роуз, Роу и Сандерс, консультанты по рекламе». Должно быть, в той среде с теплым кондиционируемым воздухом он выглядел так же чуждо, как фермер в ночном клубе. Марк безуспешно пытался скрыть неодобрение: давать оценку было для него столь же естественным, как с аппетитом поедать пищу. Великолепная предвзятость сквозила в его описании трех сотрудников рекламного агентства, делающих вид, что удручены громким убийством. Нет, они скорбели о Лоре, но вместе с тем прекрасно понимали, что преступление, которое не бросает тень на их собственную репутацию, послужит хорошей рекламой.

– Держу пари, они уже провели совещание и пришли к выводу, что высококлассное убийство не повредит бизнесу.

– А представьте, какими пикантными секретами они смогут поделиться с перспективными клиентами за обедом! – добавил я.

Марк откровенно злился. Его варварскому сердцу было чуждо почтение перед начальством. Он цеплялся за свои пролетарские предрассудки с тем же упорством, с которым представители так называемого высшего общества цепляются за свои. Искренняя похвала и скорбь, звучавшие в отзывах коллег, понравились ему куда больше, чем дифирамбы характеру и талантам Лоры от ее начальства. Марк считал, что любой, у кого есть мозги, сможет угодить боссу, но вот чтобы добиться любви коллег, девушка на серьезной должности должна обладать подлинными достоинствами.

– Так вы думаете, у Лоры были эти достоинства?

Он притворился глухим. Вглядываясь в его лицо, я не заметил ни тени внутренней борьбы. И только через несколько часов, когда я воспроизвел в памяти наш разговор, мне стало ясно, что Марк создает характер Лоры в соответствии со своими представлениями, как это делает юноша, влюбленный в живую женщину. Стояла глубокая ночь, и мой ум был ясен и проницателен, как всегда в это время, когда я бодр и чувствую себя самым свободным человеком. Несколько лет назад я узнал, что ужасы бессонницы можно преодолеть благодаря быстрой получасовой прогулке, и с тех пор ни разу не позволил усталости, погоде, или дневным неурядицам нарушить этот ночной ритуал. По привычке я выбрал улицу, которая стала для меня особенной после того, как Лора въехала в свою квартиру.