Кошки-мышки

Конечно, я испугался, когда увидел свет в доме покойницы, но уже через секунду сообразил, что это молодой человек, который однажды презрительно отозвался о сверхурочной работе, сейчас предается ей всей душой.

Глава 6

Во вторник смерть Лоры отметили два ритуальных действа. Первое собрало в кабинете коронера маленькую и не слишком сплоченную группу людей, занятых выяснением подробностей последнего дня жизни Лоры. Поскольку тем вечером Лора меня подвела и не пришла на ужин, я тоже удостоился приглашения. Не буду и пытаться пересказывать скучную и весьма затянутую процедуру, которая проводилась с целью доказать то, что и так все уже знали: Лора Хант мертва, причина смерти – погибла от руки неизвестного.

Другим ритуальным действом стала заупокойная служба, которая состоялась во второй половине дня в церкви В. В. Хизерстоуна. Старый Хизерстоун много лет провожал в последний путь звезд кинематографа, окружных политических деятелей и успешных гангстеров и так поднаторел в этом искусстве, что сумел установить видимость порядка среди зевак, которые собрались поглазеть на церемонию и подняли шум у его дверей уже в восемь часов утра.

Марк предложил мне встретиться на балконе, выходящем на церковь.

– Я не посещаю похороны.

– Лора была вашим другом.

– Ей хватило бы такта не заставлять человека выйти из дома в самое неподходящее время и демонстрировать чувства, которые, если честно, слишком интимны, чтобы их выставляли напоказ.

– Но я хотел, чтобы вы помогли мне опознать некоторых людей, чьи имена есть в ее записной книжке.

– Думаете, что убийца придет на похороны?

– Возможно.

– И как же мы его узнаем? Надеетесь, что он упадет в обморок у гроба Лоры?

– Так вы придете?

– Нет, – твердо сказал я и добавил: – Пусть на этот раз вам поможет Шелби.

– Он – самый близкий родственник усопшей, ему будет не до меня. Вы должны прийти. Никто вас не увидит. Войдите через боковой вход и скажите, что пришли ко мне. Я буду на балконе.

Друзья любили Лору и горевали из-за ее смерти, но не смогли скрыть предвкушение чего-то особенного. Они, как и Марк, ждали внезапного разоблачения. Вместо того чтобы скорбно опустить взгляд, они глазели по сторонам в надежде заметить вспыхнувшее лицо или предательский жест, чтобы позже похвастаться: «Я все понял, когда увидел коварную гримасу этого типа и обратил внимание на то, как он потирает руки во время чтения двадцать второго псалма»[18].

Она лежала в гробу под белым шелковым покровом. Бледные руки без колец были скрещены на ее любимом вечернем платье из белого с лавандовым оттенком муара. Изуродованное лицо закрывали гардении, уложенные как конфирмационная вуаль. На местах для скорбящих родственников сидели только тетушка Сью и Шелби Карпентер. Лорина сестра с мужем, а также несколько кузин с Дальнего Запада не смогли или не захотели проделать столь дальний путь ради часовой панихиды. После церковной службы работники церкви Хизерстоуна под звуки органа выкатили гроб в специальное помещение, откуда его потом отправили в крематорий.

Я написал этот краткий отчет о похоронах, воспользовавшись многословными и сентиментальными газетными версиями. Сам я там не присутствовал. Марк ждал напрасно.

Он спустился с балкона и присоединился к медленно движущейся массе людей, когда вдруг заметил, что ему машет чья-то рука в черной перчатке. Сквозь толпу протискивалась Бесси Клэри.

– Мне нужно кое-что вам сказать, мистер Макферсон.

Марк взял ее за руку.

– Давайте пойдем наверх, там потише. Или это место наводит на вас тоску?

– Если вы не против, можно вернуться в квартиру, – предложила Бесси. – То, что я хочу показать, находится именно там.

В машине Марка Бесси чопорно уселась рядом с ним, аккуратно сложив руки в черных перчатках на коленях, обтянутых черным шелковым платьем.

– Ну и жара сегодня, – сказала она, желая поддержать разговор.

– Что вы хотели мне сообщить?

– Не надо на меня кричать. Я не боюсь ни копов, ни ищеек. – Она вытащила свой лучший носовой платок и высморкалась так звучно, словно у нее был не нос, а боевая труба. – Меня с детства учили их презирать.

– А меня воспитывали в ненависти к ирландцам, – заметил Марк, – но сейчас я взрослый человек, мисс Клэри, и не требую к себе любви. Так что вы хотите сообщить?

– Все эти ваши «мисс Клэри» вам не помогут. Меня зовут Бесси, я – служанка и нисколько этого не стыжусь.

Они молча проехали через Центральный парк. Вход в дом охранял полицейский, и Бесси улыбнулась ему со сдержанной надменностью. Войдя в квартиру, девушка с хозяйским видом открыла окна, поправила шторы и высыпала из пепельниц пепел от трубки Марка.

– Копов воспитывают в хлеву, что ли? – презрительно фыркнула Бесси, вытаскивая шляпные булавки из высокого сооружения, которое украшало ее голову. – Не знают, как себя вести в приличном доме…

Она сняла перчатки, свернула и положила в сумочку, затем села на стул с самой прямой спинкой и тусклым взглядом уставилась на Марка.

– Что делают с теми, кто скрывает что-то от полиции?

Вопрос, такой робкий по сравнению с воинственным поведением Бесси, снабдил Марка оружием.