Кошки-мышки

Они были любовниками с восемнадцатого апреля. Я запомнила число потому, что именно восемнадцатого апреля Пол Ревир верхом проскакал к позициям повстанцев, чтобы предупредить их о приближении британских контингентов, а еще это день рождения тетушки Сью. Теперь эта дата ассоциируется у меня с запахом чистящей жидкости. Мы ехали на такси в ресторан «Кок-д’Ор», где тетушка праздновала день рождения. Я надела лайковые перчатки с шестнадцатью пуговичками. Я отдавала их в чистку, и резкий химический запах перебивал аромат кожаной обивки салона автомобиля, сигарет и духов «Табу», которыми я надушила носовой платок и волосы. Тогда-то Шелби и сообщил мне, что потерял портсигар. Шелби говорил страдальческим голосом и так искренне переживал утрату, что я попросила его не расстраиваться. Он сказал, что я замечательная женщина, все понимаю и прощаю. Проклятая высокомерная стерва, должно быть, думал он, когда мы сидели в такси, держась за руки.

Любовники с восемнадцатого апреля. А сейчас почти конец августа. Дайан с Шелби, наверное, тоже держали друг друга за руки и смеялись за моей спиной.

После обеда с Дайан, когда я вернулась в контору, мне казалось, что мои коллеги все знают и прячут лица, чтобы не видеть моего унижения. Друзья говорили мне, что понимают, почему я влюбилась в Шелби, но не понимают, как можно продолжать его любить. Я сердилась, обвиняла их в пристрастном отношении к Шелби, ведь он слишком красив. Словно внешность Шелби своего рода препятствие, физическое увечье, к которому следует относиться снисходительно.

Обычно меня легко разозлить. Я вспыхиваю как порох, а потом мучаюсь угрызениями совести из-за того, что дала выход своим мелочным женским обидам. Но на этот раз все было иначе. Я до сих пор испытываю холодную ярость, вспоминая, как я подсчитывала месяцы, недели и дни с восемнадцатого апреля. Я пыталась вспомнить, когда видела Дайан одну и о чем мы с ней говорили, думала о нашем треугольнике, о Дайан, смирившейся с тем, что приходится делить Шелби со мной, считала вечера, которые провела одна или с друзьями, предоставив Шелби в ее распоряжение. Какими мы были терпимыми и современными и в то же время смешными и жалкими! Только вот я всегда предупреждала Шелби об ужинах с Уолдо, а Шелби никогда не говорил мне о встречах с Дайан.

«Я схожу с ума!» – обычно говорила моя мать, когда с головной болью запиралась в спальне. Я ей завидовала, мне хотелось вырасти и тоже сходить с ума. В пятницу после обеда я расхаживала по своему кабинету и все повторяла эти слова. «Я схожу с ума, наконец-то я схожу с ума!» – шептала я, как будто слова что-то решают. Перед моим мысленным взором вновь предстает тот кабинет: письменный стол, шкаф с документами и пробный цветной оттиск рекламного плаката для «Леди Лилит», на котором запечатлена Дайан. Она лежит на диване, запрокинув голову, маленькие заостренные груди торчат вверх. Я снова чувствую сухой кондиционированный воздух, сжимаю правую руку, и нож для открывания писем все еще впивается в ладонь, оставляя след. Мне было плохо, я была в отчаянии, я боялась. Прятала лицо в ладони, прижималась лбом к деревянной столешнице.

Я позвонила Уолдо и сказала, что у меня болит голова.

– Не упрямьтесь, девушка, – ответил Уолдо, – Роберто обшарил все рынки, чтобы приготовить наш холостяцкий ужин.

– Я схожу с ума, – сообщила я.

Уолдо рассмеялся.

– Отложи головную боль до завтра. Деревня – самое подходящее место для головной боли, а больше там делать нечего. Страдай от головной боли среди жуков. Когда ты приедешь, мой ангел?

Я знала, что если я пойду на ужин к Уолдо, то придется рассказать ему о портсигаре. Уолдо, конечно, обрадуется, что я расстаюсь с Шелби, но элегантно спрячет свое удовлетворение под маской симпатии. Он никогда не скажет: «А я говорил тебе, Лора! Предупреждал с самого начала!» Нет, только не Уолдо. Он откроет бутылку самого лучшего шампанского, поднимет бокал и провозгласит тост: «Ну, Лора, вот ты и повзрослела. Давай выпьем за твое совершеннолетие!»

Спасибо, Уолдо, сегодня вечером мне не до светских манер. К тому же я уже пьяна.

В пять часов вечера за мной зашел Шелби. Мы вместе спустились в лифте, вместе выпили по два мартини, я позволила ему усадить меня в такси и дать водителю адрес Уолдо, как будто этот злосчастный портсигар никогда не попадался мне на глаза.

Глава 3

В субботу я проредила очитки, пересадила примулы и сделала у ручья новую грядку для ирисов. В воскресенье я пересаживала пионы. Я специально занялась тяжелой физической работой, хотела успокоиться и стереть из памяти ужасную пятницу.

В понедельник пришел садовник и сказал, что я слишком рано пересадила пионы, теперь они наверняка погибнут. В тот день я раз двадцать проверяла, как они там. Осторожно поливала их теплой водой, но они все равно поникли, жертвы моей нетерпеливости, и мне стало стыдно.