Кошки-мышки (СИ)

Девушка вырывается из круга, скользит на мокром асфальте и падает на колени. Лицо скрыто длинными спутанными темными волосами, а позади - издевательский смех. Который прекращается в одно мгновение. Мальчишки видят Цезаря, напряженно поигрывающего битой, и разбегаются в разные стороны. Хорошо понимают, что теперь сила – не на их стороне. Он приближается к застывшей в грязи девушке и рывком поднимает ее на ноги. Лицо в слезах, коленки в крови.

- Идем, красавица, - усмехается Мартинес и тянет ее за руку.

Минни послушно идет за мужчиной, даже не думая о том, чтобы хотя бы взглядом намекнуть, где она живет. Он ведет ее к себе и, впустив, ощущает неясный дискомфорт. Словно ему важно, что она подумает об этой квартире. Цезарь окидывает торопливым взглядом комнату, убеждаясь, что все в порядке, и подталкивает застывшую девушку к дивану.

- Садись, давай, чего встала? – хмыкает он грубовато. – Сейчас ноги твои обработаем. Не хватало в такое время от заражения крови умереть. Нет, это, конечно, было бы весело, но тебе вряд ли нужно, правда? Ты вообще понимаешь, о чем я говорю? Хоть кивни, что ли.

Огромные серые глаза, которые во время речи Мартинеса медленно обводили комнату, останавливаются на нем. Девушка серьезно кивает и убирает с лица прилипшие к мокрым щекам волосы, заправляя их за торчащие уши. Шмыгает, размазывает руками слезы, забыв, наверное, что ладони у нее тоже в грязи, вытягивает ноги и удивленно смотрит на смеющегося мужчину, приподнимая брови. Чумазая, мокрая, жалкая – со взглядом королевы.

Он выходит за аптечкой и водой и, возвращаясь, видит, как девушка тянет за что-то красное, выглядывающее из-под диванной подушки. Висящий на тонком белом пальце лифчик заставляет Мартинеса сделать шаг вперед. Дейзи искусно метит территорию. Минни внимательно осматривает вещицу и аккуратно возвращает ее обратно, точно так же прикрывая подушкой и обращая совершенно безмятежный взгляд на мужчину. Он присаживается перед ней на корточки и обрабатывает колени.

- Что, больно? Терпи! И не ходи больше одна по закоулкам всяким. А обидит кто, к Блейку иди. Ну или мне скажи… эм, напиши или как угодно. Да хоть пальцем ткни! – вдруг злится Цезарь на Минни за ее немоту и криво лепит на колени пластырь. – А то развелось уродов…

Мартинес берет ее покрасневшие от удара о землю ладони и протирает влажным полотенцем. Руки холодные, ногти короткие, обкусанные. На тонком запястье – самодельный синий браслет. Она послушно сидит на месте, даже не шевелясь, когда мужчина переходит к лицу. Несколько движений - и оно снова становится белым. Таким бледным, словно никогда не знало солнца. Особенность или все лето провела где-то, прячась от ходячих, а заодно и загара?

От нее пахнет сигаретами с ментолом и сыростью. Девушка не отводит взгляда от мужчины, темные ресницы почему-то дрожат. Губы тонкие, обветренные, искусанные. Цезарь убирает руку с ее щеки и опускает на тесно сжатые коленки. Прикасается ладонью к холодной, тут же покрывшейся мурашками коже и медленно ведет вверх. Смотрит Минни в глаза и видит, как она начинает краснеть. Неумолимо, густо, быстро. Она не двигается с места, а Мартинес смеется.

- Два-один, красавица?

Девушка подскакивает, неловко и торопливо одергивая блеклое платье, и никак не может попасть руками в рукава куртки. Он пытается помочь, все еще улыбаясь. Минни напряженно сопит, наконец, одевается и уворачивается. Спустя несколько секунд скрывается за дверью.

Мартинес смотрит вслед и, довольный собой, выходит следом за девушкой. Возвращается домой затемно и встречает у двери Дейзи. Она радостно улыбается и даже не обижается из-за долгого ожидания. Показывает лотки с едой и сумку, из которой выглядывает горлышко бутылки. Весело щебечет, накрывая на стол, зажигая свечи и говоря что-то о годовщине в месяц. Он лениво кивает, не представляя, как такое можно помнить, и целует девушку. Губы на вкус, как клубничный леденец, а глаза лучатся счастьем.

- А знаешь, - лепечет она, касаясь поцелуем его уха и мешая ужинать – еда с каждым днем все лучше. – А может быть…

- Что? – косится Мартинес на Дейзи, щеки которой медленно покрываются нежным румянцем. – Ну, красавица что уже придумала? Говори!

- Может быть, ты мне дашь запасные ключи. Нет-нет, - торопливо перебивает она нахмурившегося мужчину, который уже собирается отказать. – Я не говорю о том, чтобы съезжаться. Просто вот сегодня я больше часа простояла под дверью. Ноги теперь болят, я ведь на каблуках. А садиться на ступеньки не хотелось, натоптал тут у вас кто-то сильно.