Кошки-мышки (Женщины. Фрагмент)

ТАМАРА: Ну, тогда помнишь, как таблетки прятала, как меня «скорая» с порезанными венами увозила… Таня, ты меня всегда поддерживала. Объясни, что за эти два часа произошло? Может, Платонов тебе позвонил? По телевизору обратился? Или Славик что-то сказал? Он идет к своему папе — и пусть идет!.. (Пауза.) Таня, ты сама всегда говорила: измену простить можно. Предательство — никогда.

ТАТЬЯНА: Да. Если бы еще научиться отличать одно от другого…

ТАМАРА: А что это, по-твоему? Не предательство? Я его из провинции в Москву вытащила, а потом Сережа твой, светлая ему память, прописку сделал, проталкивал, как мог… Из этой истории с «белочкой» Платонова вытащил. Да он без нас был — никто! Его без нашей семьи просто не было! Спился бы в своем Куйбышеве… Мне после развода пришлось из театра уйти, где я двадцать лет проработала! А он свою провинциалку в театр привез и стал из нее звезду делать. Сколько лет от акцента избавлялась! Народная артистка… Все вокруг народное, все вокруг мое…

ТАТЬЯНА: Томочка, все так… Но давай честно: Платонов — прекрасный артист. Да, мы ему помогали. Но остальное-то — талант, талант… Тома, все, что было — это кусок нашей жизни… Но он уже съеден. Может, поставить точку? В конце концов, у вас внучка общая. Как ей объяснить, почему с дедушкой про бабушку говорить можно, а с бабушкой про дедушку — нельзя? Почему она с вами мороженое только по очереди может кушать? А Славик? Сколько он будет страдать?

ТАМАРА: Да брось! Славик — не ребенок…

ТАТЬЯНА: Его это до сих пор мучает. Помнишь, как он в детстве на вопрос: «Кого ты больше любишь?», отвечал: «Маму-папу. Папу-маму». Ты знаешь, я всегда была против его занятий бизнесом. Дело не в том, что выпускник МГИМО организовал компанию по торговле автомобилями. А в том, что его нервы и бизнес плохо сочетаются. А в последнее время он стал особенно нервным. Я бы даже сказала — грубым. Заезжать перестал, звонит реже, потому что ты каждый раз заводишь разговор: пойдет он на юбилей или нет.

ТАМАРА: Уже не завожу. Юбилей, считай, прошел.

ТАТЬЯНА: Пройдет. А жизнь на этом не закончится. Тома, сколько лет ты еще будешь играть жертву?

ТАМАРА: Играть???

ТАТЬЯНА: Ну извини, извини, я не так сказала… Конечно, ты не играешь… И все-таки — пора простить.

ТАМАРА(усмехается): Пора… Ты пойми, у меня для прощения обстоятельства неподходящие. Представь: вышла я замуж, снимают передачу о моей семье… Новый муж целует меня в щеку… Вот после этого можно с милой улыбкой сказать, что я простила Платонова, мы перезваниваемся. А сейчас, когда я одна… Мое «прощаю» вызовет жалость!

ТАТЬЯНА: Что же тебе мешало?.. извини…

ТАМАРА: Ну, договаривай! Что мне мешало еще раз выйти замуж? Да?

ТАТЬЯНА: Да.

ТАМАРА: Ты раньше не спрашивала… (Нервно затягивается.) Первое время я вообще не помню, как жила. Хотя — нет… К сожалению, помню. Как в театре шушукались за спиной. Как на прилавках лежали эти газетки, в которых его Милочка рассказывала, какие подарки он ей подарил… А потом, года через два, у меня появился… ну, ты помнишь. Он, конечно, был хороший. Добрый. Правильный. Диетический какой-то… Как овсянка на воде… Без соли. Сколько мы с ним были? Полгода?..

ТАТЬЯНА: Год.

ТАМАРА: Правда? Удивительно…

ТАТЬЯНА: А художник?

ТАМАРА: Художник, конечно, не овсянка. Но и не Платонов. А когда мне стало казаться… а может, и не казаться… что у него кто-то есть… Поняла, что второй раз этого не переживу.

ТАТЬЯНА: Жалеешь?

ТАМАРА: О художнике? Нет. После Валентина я никого не любила.

Пауза.

ТАТЬЯНА: Я тебя не понимаю. Для тебя важно не прощение, а как это будет выглядеть?..

ТАМАРА: Я — актриса. Обо мне еще пишут. Я не могу не думать о том, как это будет выглядеть… Тань, ты сама мне десять лет говорила: такое простить нельзя.

ТАТЬЯНА: А теперь понимаю, что простить можно всё.

ТАМАРА: Что ты можешь в этом понимать? Вы с Сережей жили душа в душу. Идеальная пара. Тебе прощать было нечего.

ТАТЬЯНА: Откуда ты знаешь? Хотя… что-то ты знаешь. Но, поверь мне, не всё.

ТАМАРА: Вы практически никогда не ругались. Только из-за дачи. Он любил туда ездить, ты — нет.

ТАТЬЯНА: Не люблю я дачу.

ТАМАРА: Я заметила. Только никогда не спрашивала, почему.

ТАТЬЯНА(после паузы): Мы уже все справки собрали для усыновления, уже в Дом малютки ходили… И вдруг Сережа говорит: Тата, а может, еще и у нас получится? Давай подождем… Подождали. Еще врачи, еще надежды… Я — ему: Сережа, тянуть больше некуда, возраст… Он опять: подожди. А потом эту дачу придумал. Сначала строили, потом обустраивали… Ненавижу ее. Сожгу когда-нибудь.

ТАМАРА: Только застрахуй сначала.

ТАТЬЯНА: Обязательно… А потом — Гвинея. Сережу первый раз послом назначили. Мы поехали. А с его сердцем — только в Экваториальную Африку… Мы никогда, никогда не можем правильно оценить масштаб событий… И вот осталась я одна. Ни мужа. Ни ребенка. Ни-ко-го.