Кошки не плачут

— Ты не знала? Обычно мы скрываем свои способности, чтобы люди не сильно пугались. Ну… и чтобы они нас слегка недооценивали. Это полезно.

— Не сомневаюсь. И что, все «ваши» это могут?

— Ну, нет. В большинстве случаев вампиры владеют той или иной способностью, и очень редко — всеми сразу. Но очень старые это могут, да.

— Например, Люций?

— Может быть. — он перестал улыбаться, глядя на меня встревоженно.

— Мог он внушить кому-нибудь любовь к себе?

— Любовь? Не думаю. Гипнотическое влияние вампира на сознание человека действует лишь при условии непосредственного контакта, понимаешь?

— То есть, он не может заморочить кому-то голову, не находясь рядом?

— Вроде того. А что?

— Да так… Думала, а не запудрил ли он этими своими штучками мозги моей подруге, — буркнула я неохотно.

— Зачем ему это? Его и так все любят.

— Я — нет!

— Только потому, что твой брат ушел к вампирам, — выпалил он и мгновенно прикусил язык. Наверное, взгляд мой в тот момент был очень красноречив, потому что и без того бледное лицо Лолли стало мертвенно-белым.

— Никогда больше не говори о Фэйте в моем присутствии. Хорошо? — обманчиво спокойным голосом сказала я, предварительно сделав пару глубоких вдохов. — Кое-кто лишился двух зубов только за то, что назвал его имя в моем присутствии. Договорились?

— Д-да, — поспешно кивнул он и на всякий случай немного от меня отодвинулся. Мне стало смешно.

— Ну ладно. И что, твой отец одобряет действия Линна и Люция?

— Конечно. Как можно не одобрять Младшего Лорда?

— Прекрати пороть чушь. Ну… а если я поговорю с Линном?

У него отвисла челюсть. Пару мгновений он не мог вымолвить ни слова, потом сдавленно произнес:

— Ты спятила! Поговорить с Линном? Не всякий вампир осмелится напрямую к нему обратиться, а ты вот так запросто хочешь с ним поговорить! Ну и что ты ему скажешь? Он же и тебя, и меня на куски порвет! Или… или еще что похуже… — голос его задрожал.

— Что может быть хуже?

— Шеба, — он придвинулся ближе, так, что его длинная челка защекотала мне лоб, — ты слышала, что случается с теми людьми, которых обращают после их смерти?

— То есть, как это — после смерти? Такое возможно?

— Их называют ходячими трупами, зомби, иногда — упырями и вурдалаками, но это уже не совсем верно. Зомби — более уместное слово. Это люди, которых выпил вампир, а потом обратил. То есть, сперва дал человеку умереть, и лишь потом влил ему в горло своей крови. Это делается в первый час после смерти жертвы. Ясно тебе?

— Не очень…

— Такие «обращенные» не становятся полноценными вампирами. К примеру, твоего брата обратили при жизни… — он виновато покосился на меня, — прости, что снова о нем упоминаю, просто ты должна понять. Он стал вампиром. А те, кого обращают в мертвом состоянии — в не слишком мертвом — восстают в виде живых мертвецов, зомби. Они почти не соображают, у них заторможенные реакции, и они разлагаются столь же быстро, как обычные трупы, но продолжают функционировать до конца. Они подчиняются приказам того, кто их обратил, и ничьим больше. Если ими вообще не управлять, они начинают жрать все живое на своем пути, и их чертовски трудно убить. Убить по-настоящему.

— Господи, я думала, это все байки! — потрясенно выдохнула я. — Жуть какая…

— Ага. Ты-то хоть ее не видела, этой жути. А я — да. У Линна несколько подвалов с такими слугами-зомби. Его излюбленное наказание для провинившегося ученика — бросить его на пару деньков в такой подвал к зомби и посмотреть, кто кого. Иногда зомби побеждает… А иногда выживший вампир сходит с ума.

— Ты серьезно?! Боже мой… мерзость какая! Но… неужели даже вампира может сожрать восставший труп?

— Еще как может. Особенно если труп еще свежий, а вампир — молодой и неопытный. Теперь ты понимаешь, почему я так боюсь прогневить Линна?

— Но Лолли… и Люций вот так запросто отдаст ему тебя на растерзание?

— Не знаю. — он опустил голову. — Раньше я был уверен, что нет. Но Люций быстро остывает к своим любимчикам. У него куча игрушек.

— Бесчувственная мразь, — сплюнула я, охваченная дрожью ярости. — Его бы самого в такой подвальчик… уж я бы с радостью понаблюдала, как перемалывают его изящные косточки!

— А ты не боишься, что он сам в любой момент может проделать то же самое с тобой? Как я понял, вы друг друга ненавидите…

— Зато ты по уши влюблен в этого монстра. Как ты можешь?

— Слушай, ты тоже встречаешься с нелюдем, разве нет? — вспылил он.

— Это… это обычный полукровка. Вик — добрейшая душа.

— Чужая душа — потемки. Так, кажется, вы говорите? — очень неприятно усмехнулся парнишка, и из-под разбитой губы блеснули маленькие острые клыки. Мне показалось, он хотел еще что-то добавить, но тут землю между нами прочертила длинная тень — кто-то вышел из дома и остановился на крыльце. Мы дружно повернули головы.