Кошки смотрят свысока

Тот молча повернулся, поднял Алю и понес в ванную. Следом за ней там оказался стул из гостиной, который был водружен собственно в ванну. Теперь Яницкая восседала на нем, как королева. А верный паж, то есть дикарь, устроился на бортик, спиной к ней, лицом к крану. Грубые руки дикаря оказались нежны и осторожны. Сначала он отмочил успевший присохнуть от крови платок, потом промыл ногу, потом обработал и, наконец, забинтовал. Последнее было совершенно излишним. Но таким приятным, что Альбина не стала возражать.

Алексей отнес в гостиную сначала ее, потом стул.

— Ну вот, теперь платок у меня. Отдыхайте. Я за собой закрою, — уверил он и в самом деле с платком в руках. — До обеда.

Он улыбнулся.

Отпуск становился все более забавным.

Однако первым делом Аля набрала ресепшен и попросила переселить ее на второй этаж. И настрого запретила горничным убирать номер в ее отсутствие.

*из не подслушанного разговора*

— Как всё прошло? Получилось?

— Получилось вовремя выскочить. Она вернулась со Змеиным Воякой так быстро, что мне не удалось даже начать искать по-человечески.

— А что случилось?

— Вроде ногу повредила. И этот Ланцелот из Зюзюкино ее на руках принес. А девчонка — точно любовница Тяжелкова?

— Да, он трется возле нее уже несколько лет. А что?

-Да ничего. Просто у меня было такое ощущение, что он ее там и трахнет.

— Он же Ланцелот. Ланцелоты не трахают королев. Ланцелоты страдают. Служат и страдают.

— Ага. Как бы нам пострадавшими не стать. Девчонка, кстати, переехала на второй этаж. Так что больше такой даровой возможности смыться в случае опасности не будет. Впрочем, если хочешь, можешь...

— Спасибо, не надо. Гэворишь, завтра?

— Завтра она точно внезапно не нагрянет.

— Вот и славно. Трам-пам-пам.

Глава 10, в которой мужчины в подавляющем большинстве, но Алексею этого мало.

Штык вышел из номера блогерши в приподнятом настроении. Конечно, она растяпа. И недотепа. Задание присмотреть за девушкой наполнялось новыми оттенками.

И некоторые из них Лехе не нравились.

Сама девушка нравилась. А оттенки  — нет.

Алексей не раз замечал, насколько по-другому военнослужащие воспринимают женщин. Для гражданских женщины — это такая же доступная повседневность, как кружка кофе или теплый душ. Она не имеет какой-то особой ценности. Вот они. Как зерна, просыпанные на мостовой. Хочешь — собирай, хочешь — клюй, хочешь — пинай.

Другое дело, когда ты месяц за месяцем живешь среди грубых мужчин, с солеными шутками и неприкрытой физиологией. Когда ты регулярно находишься на грани жизни и смерти. Когда на твоих руках умирают друзья и враги. Всё это совершенно по-другому заставляет смотреть на такое обычное и банальное творение природы как женщина. Женщина, которая дает жизнь. Женщина-мать, самое ценное в мире. Твоя мать и мать твоих детей. Женщина — источник любви и света, утешения и наслаждения. Любимая женщина — это и есть та Родина, которую защищает боец. Женщина, которая тебя ждет и в тебя верит. Которая на тебя надеется и тебе доверяет. Очень жаль, что большинство мужчин на гражданке забыли, насколько это величайшая ценность — женщина.

Возможно, если бы помнили, и женщины бы были другими.

Настоящими.

А не пародией на женщин, как белочка Софья.

Вот Альбина, при всей своей растяпистости и недотепистости, была настоящей. Ее хотелось оберегать, защищать, заботиться о ней. Носить на руках. Удерживать за нежную гладкую пяточку, чтобы не вырвалась. Дуть на смазанный йодом порез, успокаивающе поглаживая тонкие пальчики с аккуратными ноготками, накрашенными розовым лаком. Нести на руках, бережно прижимая, как шипящую кошку.

Настоящая.

Но чужая.

Так что нечего засматриваться. На чужое. Знай, кошурка, свою печурку.

Алексей мысленно отвесил себе подзатыльник, но, несмотря на это, его переполняло ощущение гелиевого шарика. Хотя уж скорее боевого дирижабля. Но это мелочи.

Штык, насвистывая, отправился к морю.

И прямо сейчас море ему нравилось.