Кошмар для полиции

— Нет, комиссар, я познакомилась с ней в Англии перед войной. Она там изучала английский язык. В то время мы держали пансион с моей матерью, и Гонорин провела несколько месяцев у нас. За это время мы стали настоящими друзьями. Позднее, после смерти матери, я завела магазин мод. В нашем городе много богатых людей, которые очень следят за модой. А я всегда мечтала быть модисткой, и мне это удалось…

Но вернемся к теме нашей беседы. Должна сказать, что я довольно часто приезжала в Париж, и Гонорин всякий раз настаивала, чтобы я останавливалась у нее. Все эти годы мы не переставали переписываться. Мне было очень приятно останавливаться у нее.

— Вы с вашей подругой жили в отеле «Бориваж» на улице Виктора Гюго?

— Да. Она поставила вторую кровать в своей комнате. Я никогда не оставалась более трех-четырех дней, так что не слишком стесняла ее. К тому же, я очень ее любила и думаю, что она платила мне тем же…

Мисс Батлер замолчала. По ее лицу было видно, что она расстроена, ее голос дрожал.

— Можете себе представить, комиссар, какой удар я получила вчера по приезде в Париж, когда узнала, что моя подруга мертва! Я выехала неожиданно, не известив Гонорин, провела ночь у друзей в Гавре, в отеле, а утром прибыла в Париж и отправилась на авеню Виктора Гюго, представляя себе, как забавно будет свалиться как снег на голову Гонорин… Но директор отеля сообщил мне эту ужасную новость… Комиссар, в том, что пишут, нет ни слова правды. Я не настаиваю на том, что понимаю суть происшедшего, но только я уверена, что она не покончила с собой!

— Да?

Сатурнин встал и закурил сигарету.

— Простите, вы позволите, мисс?

— Кажется, я тоже охотно закурю. Я ошеломлена! Все это ужасно! Мне необходимо было повидаться с вами.

— Я счастлив, мисс.

Он дал ей сигарету и огня. Их глаза встретились.

— Вы считаете, что это преступление? — спросила она.

Он кивнул головой.

— Нам всегда казалось это возможным… я говорю возможно… что Гонорин Лорд не покончила с собой.

Мисс Батлер нахмурила брови.

— А я уверена в этом. Она никогда бы этого не сделала. Зная ее натуру, могу сказать, что подобное ей никогда бы не пришло в голову. Кроме того, я подозреваю одного человека… который имел на нее огромное влияние и который внес смятение в ее жизнь. Когда я последний раз ее видела, она была не такой, как всегда.

— А когда это было, мисс?

— Я приехала в Париж в понедельник 22 сентября и оставалась у нее до четверга. Менее трех недель тому назад. Потом я была очень занята. Я редко читаю французские газеты, так что известие о ее смерти было для меня страшным ударом!

— Не сомневаюсь в этом.

— Но когда я видела ее в последний раз, она была не такой, как обычно. Я была удивлена, увидев ее нервной, раздраженной. И вместе с тем, она сказала мне, что собирается замуж.

— Да?

— Однако я видела, что она не была по-настоящему счастливой. То она выглядела веселой и оживленной, то впадала в глубокую печаль. Это было необычно.

— А она назвала вам имя человека, за которого собиралась замуж?

— Она никогда не произносила его, комиссар.

Сатурнин вздохнул.

— Вы никогда не видели вашу подругу вместе с ним?

— Нет. Все это кажется таинственным и даже подозрительным. Я думаю, что она попала под влияние человека без совести, который пытался заставить ее сделать то, что ей претило.

— Да? Почему вы так подумали? Ваша подруга говорила что-нибудь по этому поводу?

— Было странно, что она не хотела познакомить меня со своим женихом. Не считайте меня ревнивой подругой, комиссар, но она призналась мне только, что он живет в Париже, а однажды она при мне звонила ему. Почему же она не познакомила меня с ним? Ведь мы были так дружны в течение стольких лет. К чему эта тайна? И почему она была так взволнована и каждую ночь во время моего пребывания у нее она во сне стонала и жаловалась?

— В самом деле? Она разговаривала во сне?

— Да. Никогда раньше с ней этого не случалось. Я помню последнюю ночь, что я провела в Париже. Была пятница. После обеда я выпила кофе и утром должна была пораньше встать. Так что спала я очень плохо. А она не переставала вертеться на постели, разговаривать и даже всхлипывать во сне. Я не знала, что делать.

Вдруг она отчетливо произнесла: «Я не могу этого сделать!» таким тоном, что меня кинуло в дрожь. Другой раз мне послышалось: «Не просите меня об этом!», но я не уверена в словах. Однако тон был категоричным.

— Она не произнесла никакого имени? Никакого мужского имени?

— Я ничего ясно не слышала, но могу сказать вам следующее, комиссар. У меня создалось впечатление, что она была вовлечена во что-то ужасное… какую-то махинацию, вызывающую у нее ужас. А это была умная женщина, хладнокровная и способная. Ей было тридцать два года. Мне казалось странным, что она могла увлечься до такой степени, хотя такие вещи случаются. Мы часто удивляемся некоторым вещам, но потом все встает на свои места.

Сатурнин кивнул головой.

— Ваши ощущения очень определенны, но они не доказывают, что ваша подруга не могла покончить с собой. Она могла разочароваться в женихе и покончить с собой на этой почве.