Кошмар: моментальные снимки

Однажды утром парень, подозревавший в еде селитру, проснулся с приятным сюрпризом — с первой эрекцией со времени присяги. Он спрыгнул с койки и помчался в уборную с болтающимся из стороны в сторону членом.

— Мне сегодня приснилась подружка. Не могу дождаться, чтоб написать ей об этом!

— А, просто пописай, сосунок…

— ПОЧТА!

Волшебный миг, лучшая минута дня. Или худшая. Словом, все немного волнуются, получая письма из дома. Любое известие — манна небесная для тоскующего по дому бойца.

Дуган раздаёт письма, но по своей противной натуре обнюхивает письма, пытаясь уловить аромат духов. И если находит письмецо от ненаглядной, начинает издеваться.

— Сейчас её Джоди имеет, парень. Выбрось её из головы, не думай о манде — это плохо влияет на силу и моральный облик. Подожди, наиграешься ещё с вонючей дыркой старой шлюшки Мэри Лу.

Кто-то получает письмо «Дорогой Джон…» и уходит в депрессию. Кому-то приходят фотографии, и он скачет от радости.

— Эй, Карлетта, смотри сюда: моя девчонка прислала фото, недурна, а?

— Ух ты! Какая лапочка! Я бы с ней охотно повалялся! Счастливчик ты, Риггс. У тебя есть к кому вернуться, когда выберешься отсюда.

— Ладно, мудрец. Она уже занята.

Что с того, что девчонка далека и недоступна? Какое это имеет значение? Ведь она пишет тебе, думает о тебе, переживает за тебя и ждёт твоего возвращения.

Почта — великая радость, но план обучения не меняется: подъём, перекличка, физические упражнения, завтрак, строевая подготовка, лекция, строевая подготовка, обед, строевая подготовка, лекция, физические упражнения, ужин, строевая подготовка, и, наконец, в 20.00 — свободное время для занятий и уборки казармы, время поболтать и прошвырнуться, написать домой, перечитать старые письма и помечтать о лучших временах.

Прошла уже половина срока пребывания в лагере, и полный смотр запланирован на субботу. Ночь перед смотром мы не спим и готовимся. Так сказать, «вечеринка для джи-ай», но без выпивки, без женщин и веселья.

Мы чистим и холим каждую деталь боевого снаряжения: винтовки М-14, брезентовые ремни, ранцы, фляжки, столовые принадлежности, плащ-палатки, подсумки, обоймы для патронов, полотнища малых палаток, шанцевые инструменты и каски.

Аккуратно выкладываем всё это на туго заправленных койках согласно инструкциям солдатского наставления.

Скребём стены казармы. Подметаем, вощим и натираем пол. Моем окна. Стираем пыль с подоконников и балок перекрытия на потолке. Испражняемся, моемся, бреемся и чистим, чистим, чистим зубы.

Туалет должен быть чист. Хромовые и латунные ручки, другие металлические части начищаются пастой. Мы оттираем умывальники и зеркала в уборной. Выставляем ботинки в ровные ряды. Полируем пряжки и драим обувь.

Мешки для грязной одежды должны быть завязаны вот так. Тумбочки должны быть открыты, а носки и нижнее бельё сложены определённым образом.

Наконец, всё блестит и сияет, мы облачаемся в парадную форму цвета хаки и осматриваем друг друга.

В 08.00 Дуган лично инспектирует казарму. Тщательнейшим образом осматривает нашу форму, выискивая малейший изъян: незастёгнутую пуговицу, развязанные шнурки, плохо начищенные бляхи, тусклую обувь.

Мы потратили двенадцать часов, готовясь к смотру. Нервничаем. Скорей бы всё кончилось! И вот, кажется, всё готово…

Инспекция, помимо индивидуального осмотра, предполагает проверку умения работать в команде. Начало в 09.00. Мы выстраиваемся у коек по стойке «смирно».

Лейтенант Даннер начинает. Проводит пальцем по подоконнику и делает вывод, что казарма грязная.

Не верю своим ушам. Ведь ни единого пятнышка! Чище, чем в хирургическом отделении. Да я бы ел с такого пола!

В одном мешке среди грязного белья Даннер находит две растаявшие шоколадки. Мешок принадлежит Дэвиду Де-Груту, призывнику из Сагино, штат Мичиган. Лейтенант грозит Де-Груту, что весь взвод заплатит за этот его faux pas.

Даннер продолжает инспекцию и дёргает за углы одеял: достаточно ли натянута постель. Подходит к койке Джерри Джонсона.

Джонсон, восемнадцати лет, из Сандаски, штат Огайо, так застенчив, что не смог бы отстоять своё мнение в споре с набитым болваном. Для него связать пару слов — уже праздник красноречия. Он может бздануть и исчерпать тем самым свою недельную словесную квоту. Если Дуган врежет ему подзатыльник за неверный шаг, то пройдёт десять секунд, прежде чем он скажет «ох!».

Это нервный малый с прыщавым лицом. С начала обучения мандражирующий по каждому поводу. Но он добрый парень. В этом ему не откажешь. Вежливый. Отзывчивый. Дружелюбный. Все любят Джонсона. Только вот службу в армии принимает близко к сердцу.

Мы подтруниваем над ним и называем Джоном-Трясуном, и сегодня он дрожит как осиновый лист.

Даннер приближается к Джону-Трясуну и глядит прямо в глаза. Сначала с одной стороны, потом с другой. Джонсон не шевелится. Замер, как индеец у входа в табачный магазин. Смотрит прямо перед собой в одну точку на стене, как учили.