Кошмар: моментальные снимки

Развоз тиража был сплошной морокой, но он давал шанс выбраться из скучной монотонной рутины отдела и прошвырнуться по Сайгону.

Остаток пресс-релизов отвозился в ЮСПАО — «Объединённое управление США по связям с общественностью», располагавшееся в центре Сайгона, у площади с круговым движением, а оттуда распространялся среди пресс-корпуса на ежедневных брифингах в пять часов пополудни. Корреспонденты называли такие брифинги «благоглупости в пять часов» или «болтовня в пять».

Развоз, как правило, занимал весь день, и его ещё по возможности затягивали, чтобы попозже вернуться в скуку ЮСАРВ.

У фотомастерской «Фото Перфект», располагавшейся сразу возле улицы Тю До у реки Сайгон, останавливались всегда. Улица Тю До была знаменита ночными стриптиз-клубами. И в отделе всегда находился человек, которому позарез надо было проявить плёнку или забрать негативы и фотографии из мастерской.

Ещё водитель останавливался у военного магазина «Бринкс» и покупал что-нибудь себе и тем, кто не мог выбраться в город. Частенько, бросив машину на стоянку у магазина, он заглядывал куда-нибудь попить пива и перекусить.

Если выезжали раньше обычного, то ехали в Шолон и там бродили по магазину. Магазин в Шолоне, китайском квартале Сайгона, был самым большим во Вьетнаме.

Армейские репортёры располагались выше нас этажом, они сортировали и редактировали сообщения, поступавшие из дивизий, бригад и тыловых подразделений.

Каждый месяц один из них отправлялся в командировку в Токио, чтобы сверстать газету, которая потом печаталась в типографии «Старз энд Страйпс». Тридцать дней в Токио — лучшая командировка, которую можно было получить во Вьетнаме.

Первое моё воскресное увольнение я провёл в Сайгоне вместе с Сидни Абрамсом. Этот невысокий прыщавый блондин работал в нашем отделе и был, как и Таффлер, из Нью-Йорка.

В автобусе по дороге в город Сид только и говорил о предстоящем отпуске на Гавайи, где он собирался встретиться с женой и проваляться с ней всё время в постели, занимаясь любовью.

Хотя этот коротышка едва достигал пяти футов, у его жены было почти шесть футов росту и тело, словно с обложки «Плейбоя»: длинные золотистые волосы, огромная грудь, умопомрачительные ноги и тугая попка.

У него была фотография, на которой она была изображена в обнажённом виде на балконе их нью-йоркской квартиры; эту фотку он повесил на доску объявлений как раз над своим столом, словно поздравительную открытку. Сид гордился телом Джейн и хотел, чтобы окружающие разделили его восторги по поводу её «великолепных сисек».

Сид рассказал, что месяц назад он отправил ей совершенно оригинальный подарок, дабы привести её в нужную кондицию ко времени запланированных оргий в Гонолулу — фотопортрет своего эрегированного пениса во всей красе.

— Ты шутишь, Сид. Никто не посылает жёнам такие фотографии, — сказал я.

— И не думал шутить. На карточке он твёрдый, как кий, и толстый, как огурец за два доллара. Джейн обожает его. Поэтому я собираюсь вдуть ей по самое не хочу.

И сам засмеялся своей шутке.

Его приятель из 69 батальона связи в Тан Сон Нхуте сделал для него этот снимок. Сид увеличил его до размеров 11 на 14 дюймов, покрыл глянцем, купил рамку, уложил на розовую подложку, которую кто-то достал ему в Сайгоне, и отослал Джейн.

— Ты подписал снимок? — спросил я.

— Конечно, я написал: «Моей дорогой жёнушке Джейн. До встречи на Гавайях; желай меня, как я тебя. С любовью, Сид».

— Ты действительно так сделал?

— Конечно, блин, сделал! И только что получил от неё письмо, где она пишет, как ей это понравилось. Она поставила портрет на ночной столик, по вечерам глядит на него, рукоблудничает и думает обо мне.

Сначала мне было интересно, что такая девчонка нашла в этом парне. Но когда он описал мне подробности их любовных утех, я понял, что эти двое созданы друг для друга.

В городе за столиком в бистро мы вылакали несколько баночек пива. Сид ввёл меня в курс дела и рассказал о барах, которые ему нравились больше всего: о барах с лучшими девчонками и о барах с отдельными комнатами, где за несколько баксов можно было удовлетворить свою похоть.

Он рассказывал, как девчонки играют в «сайгонскую чайную игру», где протекает река, где находятся лучшие рестораны, в каких гостиницах живут иностранные корреспонденты, как торговаться с таксистами и рикшами и сотни других мелочей, которые должен знать солдат в увольнении в Сайгоне.

Потом мы прогулялись по Тю До, заглядывая в магазины и перебрасываясь фразами. Даже остановились у клуба «Юнайтид Стейтс Оверсиз» на улице Нгуен-Хюэ поболтать за кофе с пончиками с большеглазыми сестричками из «Красного Креста».

Оттуда на велорикше направились в Шолон обедать в чистеньком французском ресторанчике.

Я заказал бифштекс. Говядина в Сайгоне стоила дорого, но мне хотелось отпраздновать первое увольнение.

Появился официант-китаец с металлическим разносом, на котором исходили паром два мокрых горячих полотенца, и подал их нам щипцами.

Мы стёрли грязь и пот с рук и лица. Очень освежающе.