Кошмар: моментальные снимки

Преодолеть тоску трудно и начинать нужно с ясного понимания, со смелого взгляда на себя и на смерть. Люди должны вплотную подойти к осознанию реальности смерти, и это осознание должно быть как на уровне чувств, так и на уровне разума. Хотя то, что кажется пониманием, может оказаться фальшивкой. Если понимание только интеллектуальное, то оно может быть обманчивым и весьма разрушительным.

Я был несчастен и раздражён. Я сохранил одежду Джойс. Я развесил по стенам её фотографии. Она умерла, но я её не похоронил. Я был не готов дать ей умереть. В душе я понимал, что её больше нет, но эмоционально отрицал этот очевидный факт. Она мне тогда всё время снилась, и сейчас ещё снится. Только во сне я её вижу сейчас. Я просыпаюсь — и мне грустно, что это всего лишь сон, что она не дышит рядом со мной.

Отправляясь за покупками, я искал её среди отделов супермаркета «Сэйфвэй», на парковке и в кафе, где мы часто сидели и болтали перед тем, как идти домой. Я не принял эту смерть сердцем — и превратил свою жизнь в кошмар, не умея примириться с окружающим миром.

Эмоциональное осознание требует и времени, и усилий, и боли, и страданий. Впоследствии меня будут защищать от моей боли, но лишь продлят её, растянут процесс страданий. Понимаешь, никому не дано забрать чужую боль. И я хотел лишь не чувствовать боли, полностью отрешиться от мира, просто не быть. Чего я хотел и что мне было нужно — это были разные вещи.

Мы все должны понимать чрезвычайную опасность затянувшейся, пущенной на самотёк, тоски. У меня не получалось грустить здоровым образом. До этой смерти умом я знал о скорби всё. Но когда она случилась, я потерял способность действовать. Я понимал, что происходит, но помочь себе не мог и всё глубже и глубже погружался в печаль.

Ни для кого не секрет, что североамериканское общество — это общество, отрицающее смерть; это общество, которое молится на молодость, которое прячет старость и немощь в богадельнях — с глаз долой; которое в средствах массовой информации расписывает смерть как трагическое, страшное, незаконное, нежелательное, нечестное и редко умиротворяющее событие и которое печётся только о чёртовом комфорте и удобствах: в этом обществе смерть часто интерпретируется как оскорбление, незваный гость, как нежеланный и ненужный факт жизни. Понимание смерти и способность пройти через скорбь не вписываются в Американскую Мечту и картину добропорядочной, всеми нами желаемой жизни.

Если кому-нибудь нужно удалиться и отречься от всех и вся, пусть будет так, но вместе с тем человек должен понимать последствия такого шага: плохая приспособляемость и нарушения нормальной деятельности наряду с воздействием затянувшейся тоски.

Для меня это обернулось усилением посттравматического стресса — синдрома, которым я страдал со времён войны и от которого, как оказалось, так трудно излечиться: гораздо труднее, чем избавиться от алкоголизма и неопределённости в 13-летней борьбе с раком. У меня не было разверстой раны, рана моя гноилась глубоко внутри, и я не знал, как к ней подступиться. Вот почему я начал писать «МОМЕНТАЛЬНЫЕ СНИМКИ»: чтобы справиться с раной, чтобы изгнать засевшего во мне дьявола и дать отпор впившимся в мою жизнь призракам. У тоскующих людей в голове целый рой чувств, которые необходимо как-то выразить. Либо открыто, в дружеской беседе, либо слезами, либо через ритуал; хоть поэзией, хоть прозой — будь то книжка или несколько писем, в которых человек выплеснет на бумагу свои чувства к усопшим и начнёт подчинять эти чувства себе. Но чувствам нужно дать выход, иначе неосвобождённая тоска станет разрушительным ужасом, который разобьёт жизнь на миллионы мелких осколков. Людей надо подталкивать к разговору об умерших, а это не всегда возможно; тогда лучшим выходом может стать выплеск чувств на бумагу. Бумага поможет облечь в слова и стройные фразы наши чувства, чтобы они не буравили мозги снова и снова, день за днём и месяц за месяцем.

Со смертью ребёнка трудно смириться всегда. Однако высшей целью преодоления горя является возможность вспоминать любимых без эмоциональных страданий. И хоть нескорый и тяжёлый опыт такого преодоления изматывает, он в то же время обогащает и приносит удовлетворение.