Кошмар на улице Зелёных драконов

Она, глаза подняв на него, сжала вдруг его ладони в своих.

— Двадцать три года я провела с вами как в раю, мой господин! Пора б и чем—то за доброту вашу и нежность вам отплатить! — всхлипнула. — И дочку… мою нежную, хрупкую Ли Кин я отдать в руки грубых пьянчуг не хочу! Пусть уж за вдовца, да хоть за слугу нищего, но чтобы он одну ее ласкал! А уж нрав у нее такой… — всхлипнула,

— Скромная, тихая, милая… он б ее непременно однажды полюбил!

Когда я увидела такую пылкую любовь ее к отцу и верную такую заботу жертвенную обо мне, то мне стало намного больше горше и совестно. О, почему я родилась такой? Лицо красивое, да грудь достойная — единственное приданное бедной девушки. У меня же не было даже того. Даже груди!

— Да, я понимаю, ты любишь ее, наше сокровище, — отец грустно развернулся ко мне. — Но и ты подумай, Ли Кин, вот что ты видишь здесь? Разве ты что—то видишь здесь, таская корзины тяжелые с изделиями из глины на рынок, из—за каждой монеты мелкой с торговцами жадными торгуясь, овощи с рынка таща, чтоб снова и снова не смогла ты прилично поесть? А в бордели мужчины ходят и красивые, богатые, молодые. Может, твой первый будет такой. Или даже в наложницы тебя заберет? — глаза загорелись мечтательно его. — А еще в бордели ходят отдыхать люди самые талантливые Шоу Шана: поэты, художники, музыканты. А уж если я тебя продам в бордель столичный…

— Но отец! — вскричала я, вскочив, сердце ужасно рвалось из груди.

— Там каждый день будет музыка звучать. И, может, там часто ты сможешь во время свободное упражняться на гуцине?

— Но отец! — расплакалась я.

— Решайте сами, кого мне продать! — сердито вскричал он и вскочив, локтем сшибив чашку свою любимую на пол.

Чашка разбилась. Он и не заметил, из покоев своих выскочив.

Чашка разбилась. Как и мое сердце.

Свиток 1 — Прощание с Небом — 2

Эн Лэй

Тусклый свет окутывал залу, с окнами, прикрытыми едва просвечивающей бордовой материей. Кое—где из мрака каменные столы и ложе выхватывали светильники на металлических темных подставках.

Один юноша в одеянии черном возлежал на каменном ложе, красной тканью обтянутом, перебирая струны гуциня. У ног его лежали две прекрасных девушки в коротких, обтягивающих платьях, с волосами, собранными в высокие прически и украшенные множеством серебряных шпилек с красными камнями—кристаллами на концах, руки с запястий и по локоть почти в нефритовых браслетах.

В стороне, на ложе другом сидел поверх желтовато—коричневой ткани, скрестив ноги, другой юноша, в синем, чуть менее красивый, но все равно его дыхание земных б девиц оборвалось, взгляд их задержись на нем. Особенно, когда бы он повернулся, открывая половину лба, щеки и подбородка слева, обезображенные бугристым шрамом, в котором прослеживались кое—где ровные углы. Он что—то серьезно записывал синей тушью на узких, светлых, деревянных табличках, которых множество, исписанных и чистых, лежало вокруг него.

Зашумели где—то в стороне, снаружи.

— Глянь, что там, — лениво потребовал музицировавший.

Тот сразу же поднялся. Черным вихрем метнулся во двор.

Там воины в синих одеждах окружили воина в сиренево—сером, зажали в пять кругов. Под ногами первого и второго уже лежали трупы.

— Господин Эн Лэй! — радостно сказал стражник с краю.

Вышедший взмахнул рукою — и всех воинов разметало. Только мертвые остались лежать. С ухмылкою Эн Лэй медленно дошел до незваного гостя, остановился шагах в шести.

— Безоружный? — вскинул брови насмешливо гость.

Но тот только усмехнулся, голову склонив. Блеснули его алые глаза, расширились до овалов черные зрачки, снова сжались в полоски. Он увидел огненные крылья у гостя, прятавшего под плащом серым и легким лицо. Миг— и пропали те.

— И зачем же в Бездонное ущелье пожаловал феникс? — насмешливо уточнил Эн Лэй.

Враг метнулся на него, сверкнул в руке каменный черный клинок с красными прожилками.

Эн Лэй пальцами за лезвие перехватил. Поднял взгляд, заметив под капюшоном и иллюзией тумана перепуганное лицо. Потом пальцы сжал. Но не горячая кровь брызнула на руку незваного гостя, а лишь острые обломки.

— Исчадие ада! Ему было семь тысяч лет! И сделал его…

— Мастер Тумана, — насмешливо сказал Эн Лэй.

От кинжала, вытащенного из рукава врагом, уклонился. Метнулись и опали на широкие плечи волнистые черные волосы.

Феникс нанес еще серию ударов. Но противник оказался в десятки раз ловчее и гибче. Он лишь уклонялся, смеясь.

А потом, оказавшись вплотную к пришельцу, сжал рукою его горло, поднял над землей. Росту он был немного его повыше.

— Говори! Зачем ты приперся в Бездонное ущелье?

Феникс, внезапно ухмыльнувшись, колено поднял, норовя ударить в пах. И охнул, отшатнувшись, едва успел сбить полами плаща пламя, охватившее его ногу и слизавшее почти все штаны. Остался лишь жалкий горелый обрывок, прикрывающий нефритовый жезл. Усмехнулся Эн Лэй, ведь противник, отскочив и озаботившись сохранением своего орудия, не заметил, как с него слетел капюшон.

— И зачем же к нам пожаловал Минж? — насмешливо спросил Эн Лэй.

— Исчадие ада! — выругался тот, признанный.