Кошмар поселка Синицино

Раньше, когда все считали, что это сделал хищник, им было спокойнее. Человек, тем более группа людей - это куда опасней и страшней. Животное не соображает, что делает. Оно либо охотится, либо защищает свою территорию или потомство. Оно, возможно, никогда и не вышло бы из лесу, даже если бы полиция его не поймала. Но человек может в любую минуту оказаться у вас на пороге, мило улыбаясь попросить позвонить телефон, другой рукой доставая нож.

Народ это понимал, и теперь им оставалось надеяться лишь на себя, защищать свой дом, своих детей. Каждый вооружился, как только мог. Не смотря на приказ полиции за ношение, даже холодного оружия, выписывать штрафы и конфисковывать его, все были вооружены. Конечно, в открытую, никто не разгуливал по поселку с винтовками и дробовиками, но нож имел каждый. Многие ложились спать, убирая его под подушку.

Наряды полиции стали работать в усиленном режиме, но надолго их не хватило. Так как штат их был небольшой, то многим приходилось выходить на дежурство сутки через сутки. И вскоре они бы стали ни на что не годны, засыпали бы на ходу. Какой толк от блюстителя порядка, если он будет невнимателен и не сосредоточен.

Так что, приходилось учитывать и эти факторы, работа на износ не продвигает дело, она ведет к тому, что придется ее переделывать. В итоге оставили один пеший патруль для обхода по ночам. Действовать приказано было только в черте поселка, никаких походов за речку и, тем более, к лесу. Это не поисковая операция, это лишь мера предосторожности и лезть на рожон было не нужно. Просто следить за спокойствием поселка, допрашивать всех незнакомых и подозрительных личностей, особенно гулявших по ночам. Да и один пистолет на двоих, лишь имелся в арсенале сотрудников, да электрошокер. Несколько дней прошло без происшествий, а затем случилось следующее...

3

К вечеру, когда все врачи разошлись, Стас решил попробовать ту таблетку, которую ему вручил Степь. Все дела были сделаны, он договорился с Масловым по поводу ложки, показал ему свою таблетку и они решили на том, что после ужина тот принесет парню секретку для отпирания дверей. К вечеру люди всегда устают от рабочего дня, и они уже не так бдительны, как утром. Поэтому, вечером самое подходящее время делать такие вещи. Маслов просил аванс в виде одной таблетки, но Стас культурно ему отказал, мол, под кайфом, напортачишь что-нибудь. На том и порешили, что по окончанию операции будет полный расчет, без аванса.

Теперь, когда все дела сделаны, можно было и расслабиться. Если бы не парни, с которыми он общался, он бы, наверно, действительно с ума сошел от общения с основным контингентом этих стен. Нужно было мозгу расслабиться, чтобы он не дал сбой от перегрузки после событий в Синицино, и окружения постояльцев психушки.

Стас закинул таблетку в рот, запил ее водой из-под крана, и стал ждать результата. Первое время ничего не происходило, он даже решил пойти к Степи и попросить еще одну, ссылаясь на отсутствие эффекта. Но сделав пару шагов, он почувствовал какие-то изменения в сознании. И дальше пошло, как по накатанной. Такого эффекта Стас явно не ожидал. Голову, как будто отключили совершенно. Он слышал свои мысли, как в каком-то вакууме, в глазах пошла рябь, заныло все тело. С приходом этих ощущений, Стас решил прилечь. Он шел к себе в палату, почти ничего не соображая, не замечая тех, кто попадался на его пути. Он сталкивался с плечами других пациентов и размышлял, что многие из них сейчас в аналогичном состоянии, также ничего не соображают. Их пичкают этим каждый день, они уже привыкли к этому действию, но им все равно хреново.

А кровать казалась такой далекой в этом состоянии. Он все шел и шел, но расстояние, казалось, не уменьшалось. Наконец вход в палату, теперь лечь и уснуть. Стас уже проклинал себя за то, что выпил эту таблетку, но обратного пути уже не было. Оставалось только ждать, когда пройдет ее эффект.

Парень добрался до кровати и упал на нее, едва сумев укрыться одеялом. Его трясло как в лихорадке, но не было ни жарко, ни холодно. Все суставы, как будто, выворачивали наизнанку, невозможно было найти себе одно место. Кости ломило и выкручивало, Стас ворочался с бока на бок. В голове стоял шум, появились зрительные галлюцинации при закрытых глазах. Все тело скрипело и ныло одним большим куском нервов и сухожилий. Не было ни одной части тела, которой бы не коснулся этот эффект. Он подгибал ноги под себя, затем снова выправлял их, переворачивался на живот, на спину, но легче не становилось ни в каком положении. Секунды, казалось, тянутся целую вечность, стрелка на наручных часах, которые лежали под подушкой, долбила молотком по вискам. Стас терпел, сколько мог. В итоге он достал часы из под подушки и, не поворачиваясь к проходу в палате, швырнул их в противоположную стену.

Это ощущение нельзя назвать болью, оно не болезненно, оно мерзко. Все это происходит, словно изнутри, и это невозможно ни почесать, ни прижать рукой, чтоб притупить эффект.