Кошмарной вам ночи (СИ)

— Она улыбнётся, если мы бросим её, — сказала Дина и провела пальцем по шее. — От уха до уха. Такова воля старшей крови.

— Что случилось? — спросила Кумитэ сонно.

— Я её не оставлю, — одновременно сказали Грёза и Редукс.

— Мы от кого-то бежим? — догадалась Кумитэ. — У моей семьи есть домик в горах, можем переждать там.

— Долго ждать придётся, — невесело подметил Мидас. — Но мысль неплохая. Редукс, машина заправлена?

Вампир коротко кивнул.

— Через десять минут встречаемся в гараже.

Сородичи разбежались по своим комнатам, чтобы собрать необходимые вещи. Мидас прошёл на кухню, распахнул дверцу холодильника, достал из морозилки сумку, выстланую изнутри фольгой, и стал выгребать в неё пакеты с кровью.

Прибежала Дина с охапкой постеров, на которых были изображены полуголые женщины.

— Можно я возьму девчонок с собой? Демзел может помочь набить кому-нибудь харю.

— Нет, — спокойно ответил Мидас, который, похоже, нисколько не удивился заданному вопросу.

Малкавианка раздосадованно вздохнула и побежала обратно в подвал, роняя по пути скатанные в трубку постеры.

— Посмотри в ящиках для столовых приборов, — обратился Мидас к Грёзе, — где-то там лежало оружие.

Девушка подошла к кухонному столу и раскрыла верхний ящик. Звякнули стукнувшиеся друг о дружку пистолеты. Ниже лежали патроны и запасные обоймы.

— Сложи всё сюда, — сказал Мидас, бросая Грёзе эко-сумку для продуктов с изображением дерева.

— Иронично, — прокомментировала Грёза ситуацию, но просьбу выполнила.

Снова прибежала Дина, держа в руках, как младенца, ручной шестизарядный гранатомёт.

— Можно?

— Этот можно.

Дина радостно взвизгнула и спешно покинула кухню.

Собрав самое важное, что понадобится при переезде, кровь и оружие, Мидас и Грёза вышли в гараж через застеклённую дверь в торце кухни. Вскоре подтянулись и остальные.

Ренегат взял с собой только секиру и набор инструментов для вскрытия трупов, Мяускул ограничился одним рюкзаком со сменными вещами, а Дина и Редукс набрали несколько пакетов бесполезных шмоток, причём тащить их помогала Кумитэ, у которой здесь вообще ничего не было.

— Вы издеваетесь? — спросил Мидас, глядя на них.

— Ты хочешь сказать, что нам не понадобится одежда? — ответил вопросом Редукс.

— Мы не в отпуск едем, а пытаемся скрыться от Камарильи, Шабаша, барона Санты Моники и местной котерии тремеров!

— Посмотрим, как ты запоёшь, когда придётся выпрашивать у меня рубашки.

— Ты не возьмёшь всё это с собой, — пригрозил Мидас, сверля Редукса колючим взглядом. Тот в ответ гневно сжал челюсти и напряг мускулы.

— Не рубите древо так нелегко обретённого мира, — сказала Дина, касаясь Мидаса ладонью. — Пусть Отречённый нарадуется перед смертью.

— Что? — ошеломлённо произнёс Редукс, позабыв о желании врезать брату.

— Шутка, — тут же бросила Дина и радостно засмеялась. — Я — катализатор положительных эмоций!

— Совершенно не согласен, — буркнул Мидас и открыл багажник. — Чёрт с вами, залезайте уже в машину.

Загрузив вещи, сородичи расселись в просторном минивэне с затемнёнными стёклами: Редукс за рулём, рядом с ним Мидас, позади них Ренегат и Мяускул, которым приходилось сидеть, чуть опустившись вперёд, чтобы не биться головой о низкую для них крышу автомобиля, и на задних местах расположились Грёза с Диной, между которыми приуныла сонная Кумитэ.

Выведя машину из гаража, Редукс рванул на север к горам.

Глава 4. Воспоминание: Мяускул

Сквозь неплотно прикрытые шторы падал узкий луч лунного света, пересекавший комнату наискось. Этого было достаточно, чтобы видеть. Глаза Мяускула улавливали даже слабейшее свечение и делали самую тёмную ночь светлее.

Он сидел на низкой табуретке перед полированным оловянным подносом, стоящим вместо зеркала на комоде, и смотрел на своё отражение. Зрение человека различило бы только глаза. Зелёные и озлобленные. Но Мяускул видел, как стремительно его лицо приобрело животный вид. Шерсть росла теперь везде, делая его похожим на чёртового кота. Кота! И это когда его сородичи превращались в волков, медведей, рысей, да кого угодно, только не в домашних котов! Если он когда-нибудь встретит своего непутёвого сира, то вырвет ему сердце через глотку.

Жажда была невыносимая. Крови одного крупного мужчины едва хватало до конца дня, а идти за медицинской кровью больше не представлялось возможным: он теперь и близко не напоминает человека, дороги в общественные места закрыты.

Мяускул вздохнул. Возможно, ещё можно было кое-что сделать. Он встал и поплёлся в ванную, шаркая по полу длинными ногтями, набрал в раковину воду. Свет включать не хотелось, но без него он наверняка порежет себе лицо.