Кошмарный принц

— Гроза всех распугала, — отозвался блондин. — Помню случай, как небольшой ливень поднял панику на футбольном стадионе, так там людей затоптали…

— Да, я помню. В новостях передавали, — вставил Виктор Ильич.

— … насмерть. Стадо намокнуть испугалось! А здесь такая гроза была! В марте! Естественно, что все разбежались по норам.

— Интересно бы знать, где нашли себе нору эти… как их?.. Скинхеды.

— Ни грамма не интересно, — пожал плечами блондин, а а-ля Леннон кивнул в знак согласия. — Вероятнее всего, двинули обратно домой.

— Дай то бог, дай то бог. — Смотритель пожевал губами. — Ребята, а вы совсем не отлучаетесь за территорию, никуда не ездите?

Детективы разом глянули на мужика. Виктора Ильича действительно снедало банальнейшее любопытство. На языке просто вертелся вопрос — во что вы, парни, нужду справляете? Задать этот вопрос мешало чувство такта. Детективы же расценили вторжение иначе. Блондин отнял бокал ото рта и с подозрительным прищуром заглянул в глаза человека, за что-то так сильно уважаемого Надеждой Олеговной, сказал:

— Наша задача вести постоянное наблюдение за музеем и оказывать посильную помощь местным органам власти в ликвидации возможных беспорядков в связи с временным закрытием музея вплоть до его открытия. Мы не имеем права отлучаться с территории охраняемого периметра без веских на то оснований. Но даже в этом случае одна машина всегда остаётся на объекте. Это наша работа, нам за неё платят. Большое спасибо за угощение, Виктор Ильич, — монотонно отчеканил детектив и протянул кружку. Следом за ним (с видным сожалением) протянули бокалы и остальные.

— Я вам чем-то вдруг не угодил, — сказал Виктор Ильич. — Извините. Мое любопытство заключалось лишь в том, что один из мониторов в пульте охраны… как бы это сказать… вышел из строя. Запись, конечно, идёт, но я не могу теперь видеть, что происходит на улице и в некоторых помещениях первого этажа. Мне не хотелось по таким пустякам тревожить Надю… Надежду Олеговну, и я решил, что…

— О! — молвил блондин. И Виктор Ильич увидел как пунцовые пятна покрывали бледную кожу детектива, оправдывая поговорку «покраснеть до корней волос». Смотритель отступил на шаг, не зная, как расценивать многозначительное «о!» и покраснение лица главного детектива.

— Мы вроде как по одну сторону баррикад, а? — напомнил Виктор Ильич на всякий случай, а сам подумал: «Сейчас меня отметелят».

— Да, — сказал блондин. — Всё как-то не цивилизованно получилось. Изначально. Мы отнеслись к вам, как к объекту, как к дополнительному фактору, а не как к человеку. Надежда Олеговна объяснила мне… нам необходимость вашего здесь присутствия, не вдаваясь в подробности. В нашем контракте прописан пункт: запрещается любое проникновение в здание музея, за исключением случаев крайней необходимости, прописанных в пунктах… Ну, не важно. И я понятия не имею, что здесь происходит. По официальной версии музею требуется некий ремонт, неполадки с водоснабжением, как я понял, но за время нашего присутствия никаких ремонтников, ни каких наладчиков не появилось… Может, в здании имеются подземные коммуникации, ходы, по которым рабочие приходят?..

— Нет, — вставил смотритель.

А блондин снова будто и не слышал, — такая привычка? — продолжил монолог:

— Но я, сколько ни прислушивался, не услышал ни единого звука из-за стен дома… если не считать воздействие внешних факторов, как то: разбитие стекла. В музее находитесь вы один. Что вы там делаете? — детектив умолк, вперив бесстрастный изучающий взгляд в музейного смотрителя.

Выслушивая монолог, Виктор Ильич не сразу сообразил, что тот внезапно иссяк, обернувшись вопросом. Он слышал вопрос, но был не подготовлен на него ответить и потому растерянно хлопал глазами, переводя взгляд с блондина на его напарников и назад.

— Чем вы занимаетесь в музее? — переспросил а-ля Леннон, взгляд которого, в отличие от взгляда его босса, излучал сочувствие. Виктор Ильич мысленно поблагодарил его за это и собрался с мыслями.

— Чем… Я… Я не имею права…

— Хм! — подал голос блондин.

— Это личное дело Надежды Олеговны, детектив. Она взяла с меня слова не разглашать истинную причину приостановления работы музея. И если Надежда Олеговна не ввела вас в курс дела, то и я не имею права.

Блондин задрал голову и с видом человека, в чей лексикон не входят слова «тайна», «секрет», «загадка», оглядел строение в готическом стиле, точно сканируя его, надеясь выведать тайну. Видимо, музей остался непроницаем пытливому взгляду детектива, потому как тот, невольно поморщившись, опустил взгляд на хранителя тайны.

— Туманно, — обронил детектив.

Виктор Ильич пожал плечами.

— Если вас не устраивает что-то, свяжитесь с Надеждой Олеговной и откажитесь от работы. Я не думаю, что возникнут проблемы.

— Виктор Ильич, нас не устраивает лишь неизвестность. Но если вы не можете… не имеете права пролить свет, то и мы не имеем права настаивать. — Неожиданно капитулировал блондин. — Мы действительно, как вы сказали, по одну сторону баррикад, поэтому — мир? — Блондин протянул руку.