Кошмарный принц

И с чего это вдруг он приснился? Да ещё так правдиво приснился!

В самом центре груди зародилась тягостная тревога. Смутное понимание непоправимых вещей отягчило эйфорию пребывания в самодельном рае. По волшебному краю Грёз пополз белесый туман, неся промозглую неуютность. Как ни старался Егор его рассеять, туман продолжал наползать, стирая яркие краски прекрасного мира. Сколько ещё неподвластных моему волшебству факторов существует во Вселенной, не по-детски (с появлением в нём задатков волшебника, мальчик сильно повзрослел и поумнел не по годам) подумал Егор. Закрыл глаза и поспешил сбежать из уютного мира своих фантазий.

Открыл глаза и увидел потолок собственной комнаты, где потолочные обои усеяны собственноручно им наклеенными люминофорными звёздочками. В центре хаоса нелепых созвездий гордо «светила» Кассиопея.

Глава 49

Сигнал, похожий на пароходный гудок в раннем утре, отнял

лечение

внимание смотрителя от рукописи. Чтобы прийти в себя

выйти из мира фантазий нечистых духов

потребовалась пара секунд. Чем дальше он углублялся в историю, тем легче и незаметнее происходил переход из мира в мир — мозг адаптировался к подобной нагрузке.

Внешний фактор подсказал то, что произошло, прежде, чем Виктор Ильич сам смог бы осмыслить, что на сей раз отвлекло его от рукописи. Скрип ступеньки. Пятой! Кто-то поднимался по лестнице и, судя по всему, не торопясь. «Юрка! — мелькнуло в голове Виктора Ильича. — Что ему ещё надо?!».

Детектив преодолел половину лестницы, походя рассматривая музей, когда голос сверху напугал его.

— Если мне не изменяет память, вы говорили, что вам категорически запрещено появляться в музее, — сказал Виктор Ильич. — Поправьте меня, коли не так.

— Вы меня напугали, — сказал блондин, занеся ногу на следующую ступеньку. Но непреклонно-стальной взгляд смотрителя, казалось, такой не свойственный ему, заставил ногу убрать и потоптаться на месте.

Смотритель продолжал не мигая смотреть на сунувшегося в запретную зону человека словно цербер, охраняющий двери Аида: одно движение — и ты разорван в клочья. В желудке детектива невольно стало холодно и пусто, под ложечкой засосало. Не дождавшись ответной реплики, блондин инстинктивно почувствовал необходимость, унизительную необходимость, в оправдании:

— Я был обеспокоен. Вчера у вас был такой вид…

— Вчера?

— Ну да. Уже, — блондин взглянул на свои командирские часы. — Уже скоро сутки, как вы поднялись туда, наверх. И ни слуху от вас.

— Сутки? — Пронзительный взгляд смотрителя потух. «Сутки! Неужели какие-то три страницы можно писать сутки? Куда провалилось чертово время? И сколько времени я успел так форсировать за столько дней?». — Я думаю, вам не стоит здесь находиться.

— Вы думаете…

— Я думаю! Вам нужно покинуть музей сейчас, немедленно!

— Но что такое?! — негодуя развел руками детектив. — Что происходит?

— А лучше давайте-ка вместе выйдемте на улицу. — Виктор Ильич начал спускаться.

— Я не понимаю…

— А вам незачем понимать. — Виктор Ильич спускался. — Кстати, как вы удовлетворяете свои физиологические потребности? — Виктор Ильич напирал и распалялся. Детектив видел: мужик закусил узду. И ему невольно пришлось спускаться задом. А смотритель продолжал пороть горячку: