Кошмары

Ян посмотрел на часы – нужно было спешить. Он ускорил шаг, иногда переходя на бег, и пристально глядел вперед, гадая, сумеет ли найти Стива. Но могильщика нигде не было видно – должно быть, весь путь до города он преодолел бегом. Ян свернул с главной дороги и немного срезал путь к железнодорожной станции. Уже светало; он бросил взгляд на большие вокзальные часы – до отправления оставалось еще восемнадцать минут.

Он прошел через зал ожидания и направился к железнодорожной платформе. Там было всего несколько человек, и среди них он увидел Стива и еще одного типа, который, похоже, имел какое-то отношение к исчезновению трупа.

На улице скрипнули тормоза – подъехала пара автомобилей. Мужчины и женщины в черных траурных одеждах высыпали наружу. Ян узнал отца Глэдис и его дородную жену, а с ними – Дэна Блумингдейла, городского прокурора, которого часто видел на кладбище. Из второй машины выбрались офицер в сопровождении двух солдат, из третьей – какая-то пара, леди и джентльмен с траурным венком.

А после Ян увидал, как Стив бежит через всю платформу. Он помахал ему рукой, а сам последовал за процессией в вестибюль вокзала. Почти все собрались в зале ожидания, и только солдаты поспешили в багажное отделение. На глазах Яна они погрузили большой сундук на тележку и отвезли к железнодорожным путям. Там они затолкали ее в багажный вагон; с ними была давешняя пара с венками и городской прокурор; он взял на себя труд говорить с кондуктором, демонстрируя тому официальные документы, дозволяющие столь деликатную перевозку.

В этот момент подоспел Стив – совершенно запыхавшийся, не способный вымолвить ни слова. Он застонал, всхлипнул и схватился обеими руками за сундук.

– Руки прочь! – крикнул один из солдат.

Стив рванул гроб, как будто хотел унести его с собой. С его губ капала пена, а из груди рвался трубный рев. Двое солдат схватили его, но Стив играючи вырвался.

– Воры! – проревел он. – Воры! Сукины дети!

Они бросились на него, выкрутили руки, повалили на пол, но он вновь крикнул:

– Грабители! Ублюдки!

Но Дэн Блумингдейл, прокурор, не хотел никакого скандала.

– Пустите его! – велел он солдатам. – Разве не видите, малый помешался от горя! – Он повернулся к Стиву: – Ну, мальчик мой, в чем дело? Ты любил эту девушку?

Могильщик тут же растерял весь задор, поник.

– Да, сэр, – пробормотал он. – Да, да!

– Неудивительно, – взялся утешать его Блумингдейл. – Она была такой красавицей, наверняка не ты один… Но взгляни же, пойми – она теперь мертва! Как гвоздь!

– Да, сэр, да! – очень тихо прошептал Стив. – Да… – Мало-помалу он брал над собой контроль. Застенчиво, точно ребенок, он спросил: – А можно мне пойти с вами, сэр?

Прокурор покачал головой – было видно, что он очень сочувствует влюбленному.

– Не знаю, мой мальчик… не знаю, разрешат ли… возможно….

Стив перебил его, озаренный новой идеей:

– Сэр, если вы просто скажете мне, где она будет похоронена, я принесу цветы… я… я их непременно туда принесу…

Прокурор схватил безвольно свисающую вдоль тела руку Стива, потряс ее:

– Ты так предан, малыш, так дивно предан ей! Что до захоронения… видишь ли, она не хотела, чтобы ее хоронили! Мы едем в Чикаго, в крематорий. Она пожелала, чтобы после смерти ее кремировали!

Будто тяжелый топор опустился Стиву на макушку. Он пошатнулся, заревел быком, упал и покатился по грязной платформе. Один из солдат робко склонился над ним, протянув руку помощи.

– Кре… крематорий! – рыдал Стив, вставая. – Не может быть… не могла она этого хотеть… как же, как же…

Дэн Блумингдейл поднял шляпу, которая упала на пол, и водрузил ее обратно на голову Стива:

– И все же, мой мальчик, это именно то, чего она хотела! Взгляни сюда – вот же она, ее последняя воля, надиктованная перед смертью и заверенная у нотариуса! Она сама так пожелала, чтобы ее тело кремировали!

Стив широко разинул глаза и рот, но не издал ни звука. Солдаты подняли сундук в багажный вагон. Он проводил его безжизненным взглядом и уставился себе под ноги.

Прозвучал гудок, люди стали занимать места, схлынув с платформы. Солдаты, так и оставшиеся на перроне, медленно потопали прочь. Поезд отправлялся.

Ян Олислагерс подошел к Стиву, взял его за руку:

– Пойдем, дружище, пойдем же!

Он отбуксировал его в зал ожидания, заказал кофе. Стив не притронулся к нему.

– Давай вернемся назад, – сказал наконец фламандец.

Стив, качнув головой, произнес – тихо и спокойно:

– Нет, герр, больше я на кладбище ни ногой.

– Куда же ты пойдешь? – удивился Олислагерс.

– Не знаю, – бросил Стив.

– Может, нам с тобой уехать? – спросил фламандец. – Ты да я – уедем отсюда вместе в какое-нибудь другое место…

Ян не стал дожидаться ответа. Он вернулся на кладбище, собрал свои вещи и вещи Стива – вышло два маленьких чемодана; вернулся в город – и обнаружил, что могильщик так и ждет его на том же месте, на вокзале.

– Она предала меня! – пробормотал он. – Отступница…

Он повторял эти слова, как будто ничему другому не было места в его мозгу.

Ян Олислагерс купил билеты на десятичасовой поезд. Он заставил Стива немного поесть, поднес чашку ко рту и накормил его, точно ребенка.