Кошмары

Она не шевелилась. На ее лице не дрогнул ни один мускул, жили только глаза. Иногда мне казалось, что по ее телу пробегала едва заметная дрожь. Но возможно, мне это просто показалось. Ни один светильник не горел. Комнату освещала луна августовской ночи, которая заглянула внутрь через широко открытое окно. Наша матушка утопала в этом серебряном сиянии. Я был так же спокоен, как и она. Я ждал, ждал, что что-то произойдет. Ничего не происходило. Я услышал, как часы на лестнице пробили половину двенадцатого.

Я был совершенно уверен в том, что прикоснулся к какой-то тайне, но у меня не было ни малейшего представления, с чем именно я имею дело. Ничего не произошло, совсем ничего. Наконец она вышла из этого странного транса, вздохнула и улыбнулась. Поднялась, снова улыбнулась и сделала пару нетвердых шагов к окну. Определенно она не была полностью в сознании. Я видел, как она отломила увядшие листки герани и выбросила в окно. После чего вернулась и, так и не заметив меня, направилась в спальню.

Я подкрался к двери и стал прислушиваться. Я слышал, как она умылась, разделась и легла в постель. Уже через некоторое время послышалось ее умиротворенное сопение. Я осторожно вышел из комнаты. Часы еще не показывали половину первого. Получается, это ее состояние продлилось где-то не больше сорока минут.

На следующий день я продолжил свои наблюдения. Я прокрался в ее кабинет, как только она отправилась спать, и ждал в своем укрытии. Я прождал много часов, но она так и не пришла. Однако на четвертую ночь все повторилось. Не в то же самое время, как в первый раз, немного позже. Вероятно, она ждала, осознанно или неосознанно, полного восхода луны. Она снова вошла в комнату и села в кресло. На этот раз это было другое кресло, на которое падал свет. Даже ее положение в этот раз изменилось. Ее руки теперь покоились на подлокотниках, а взгляд был устремлен в окно. Я следил за временем. Ровно тридцать шесть минут она просидела без движения. Потом она снова вернулась к себе.

Следующие несколько недель ничего не было. Я понял, что это происходит только в полнолуние, поэтому стал ждать сентября. И снова она пришла. И снова все повторилось. Но в ту ночь произошло нечто приблизившее меня к пониманию этого феномена. Пока моя мать, распустив свои серебристые локоны, купалась в лунном свете, я сделал неловкое движение и наткнулся на маленький столик, на котором стояли две вазы с цветами. Грохот был внушительный, но наша мать не обратила на него никакого внимания. Она, казалось, совершенно ничего не слышала. Да, ее тело было прямо передо мной. Но ее душа унеслась куда-то за много миль. Завершив свой странный ритуал, она снова направилась в спальню. Но тут я неожиданно услышал, что она возвращается. Я быстро потушил свет и повернулся к столу, как будто что-то искал. Она открыла дверь. „Ты что-то забыл?“ – спросила она. Ее голос звучал ровно, как и всегда. Ни малейшего напоминания о лунатическом состоянии, в котором она пребывала несколько минут назад.

Я ответил, что ищу свои перья для письма. Она улыбнулась и сказала, что сама забыла часы. Я еще раз поцеловал ее на сон грядущий, а она наказала мне не опаздывать к завтраку.

Выходило, что она либо ничего не знала об этом своем „лунатизме“, либо уже так долго впадала в эти трансы, что просто не обращала на них внимания и уже через несколько минут забывала про них. И в то же время этот странный сон был настолько крепким, что даже перевернутый стол с вазами не мог его нарушить. И совершенно очевидно, что в эти полчаса ее самость, ее душа, назови, как хочешь, покидала ее тело и пребывала где-то еще.

Но где? Это мне и нужно было выяснить.