Кошмары на улице Купчинской

— И я о том же его спрашиваю. А этот Спиридонов говорит, что в милиции туалет всегда есть. Прибежал, в отдел и попал в паспортный стол. Народ кричит: куда бежишь? Очередь займи. А он: какая очередь, туалет где? Никто не знает. Тогда, говорит, мочи терпеть уже не было и пришлось штаны снять — нагадить там где застала оказия: на ближайший свободный стул. Между прочим, уборщица тетя Маша убирать отказывается. Так что будем с мужиком делать, Аркадий Акакиевич?

— Как что делать? Уголовное дело надо возбудить за хулиганство. Вот группа дознания этим и займется. Дюжев, — обратился Тюбиков к насторожившимся дознавателям, — как старший группы решайте вопрос о возбуждении дела и аресте этого подлеца, как там его… Спиридонова?

— Здесь не хулиганство, Аркадий Акакиевич, — возразил Дюжев, — и даже не вандализм. Это скорее нарушение правил санитарии — административная статья. Пусть Федотов протокол составит, да и дело с концом.

— Я, Дюжев, опыта побольше имею и могу отличить хулиганство от разгильдяйства. Здесь показатель в работе можно получить неплохой. Выполняйте указание.

— А что с дерьмом делать, Аркадий Акакиевич? — задал вопрос Федотов. — Уборщица — то тетя Маша убирать отказывается. Это говорит не моя компетенция.

— Вот пусть сам этот Спиридонов и убирает, под твоим личным, Федотов, руководством.

— А вот этого делать нельзя, — возразил Дюжев. — Эксперта вызывать надо.

— Это еще зачем?

— Как зачем? Дерьмо, Аркадий Акакиевич, это вещественное доказательство. Необходимо сделать осмотр места происшествия. Эксперт должен все сфотографировать и образец фекалий изъять. Образцец следует приобщить к делу как вещдок, направить на экспертизу, чтобы определить кому вещество принадлежит. Уголовный процесс дилетантизма не терпит.

— Это уже ваши заботы. Делайте все, что требует закон, а я уезжаю в РУВД на совещание.

— Я, Аркадий Акакиевич, тоже уезжаю. Мне сегодня в поликлинику ГУВД надо к психиатру на прием. Я ведь на учете. Сегодня диспансерный день. Здесь вот Серомышин остается и стажерка Пухова, пусть они и занимаются этим Спиридоновым.

— Вы у них старший, вы и решайте.

По окончании совещания, Дюжев сразу же направился в поликлинику, а Серомышин и Пухова отправились по рабочим местам.

— Ты, Таня, давай этим Спиридоновым занимайся, а я буду допрашивать бомжа. Со вчерашнего дня бомжик в отделе сидит за кражу колбасы из универсама.

Таня Пухова надула щеки, а затем впала в панику граничащую с истерикой:

— Это что же я должна вещдоки из паспортного стола осматривать, фекалии разные? Да я лучше уж уволюсь, чем такие уголовные дела расследовать.

— Ты, Таня, так всерьез все не воспринимай, — попытался успокоить Пухову Серомышин. — Дюжев ведь специально над начальством поиздевался. Не будет здесь никакого уголовного дела. Ну, максимум мелкое хулиганство будет. Ты у этого Спиридонова объяснение возьми, запиши поподробнее: что ел, что пил, как туалет искал. И вынеси постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, а я тебе помогу.

— Все равно не буду я такими гадостями заниматься. Мне даже вопросы на эту тему задавать противно. Хитрые вы очень с Дюжевым. Себе материалы получше забираете, бомжиков разных допрашиваете, а мне молодому специалисту сразу осмотр дерьма. Позвоню начальнику отдела дознания, все расскажу, как вы меня стажируете.

— Ну хорошо, Таня. Забирай из клетки бомжа. Допрашивай его по краже. А я со Спиридоновым сам разберусь.

Проконсультировавшись по телефону с прокурором, Серомышин, опросив Спиридонова, отказал в возбуждении уголовного дела и передал задержанного участковому по территориальности для профилактической беседы и составления протокола. Все дело, включая переговоры с тетей Машей по вопросу уничтожения вещдоков, заняло двадцать минут. Вернувшись в кабинет, Серомышин стал наблюдать как Таня Пухова, морща носик, допрашивает пожилого воришку колбасы — бомжа со стажем — Куроедова Сергея Ивановича, от которого исходили, мягко говоря, неприятные запахи месяцами не мытого тела.

— Ты, Таня, Сергея Ивановича в коридоре посади. Дверь в кабинете открой и допрашивай спокойно. На расстоянии от него меньше пахнуть будет, — жалея молодую сотрудницу посоветовал Серомышин. Но Пухова, подозревая подвох, доброму совету не вняла.

— Опять надо мной издеваетесь, Сергей Клавдиевич? Я что же кричать должна на весь коридор?

— Работай, Таня, как тебе удобно. Мое дело — совет дать. Я рядом посижу — помогу если что.

Пухова, подозрительно посмотрев на Серомышина, продолжила допрос Куроедова.

— Как вас зовут, задержанный?

— Иногда зовут «иди сюда», иногда «пойдем выпьем», а фамилия по паспорту Куроедов.

— У вас паспорт эсэсээровский?

— Что? — не понял Куроедов.

— Эсэсээровский паспорт у вас?

Задержанный задумчиво подергал длинной спутавшейся бородой, но ничего ответил.

— У вас паспорт старый советский или новый российский? — поправил Пухову Серомышин.

— Россиянский конечно. Мне его в ночлежке выдали на Бакунина, как постоянному читателю газеты «На дне», — оживился Куроедов.