Кошмары на улице Купчинской

— В квартире Пшенко где твои земляки живут. Увезли деда для решения вопроса. И на моем Джексоне увезли, идиоты. Машина шумная, заметная. Унитаз разбили, подъезд залили, меня и дернули на устранение. А там менты. В отдел меня потащили на разборки. Теперь меня каждый день крутить — вертеть начнут. А я ведь побоев не переношу. И нервы уже на пределе. Сболтнуть могу чего — нибудь под пыткой.

— Сэня, ты мэня нэ знаешь. Отрежь сэбе язык и молчи, да? Пэрэдачка хороший в турьму будет. Овощ, фрукт, мясо копченый.

— Нет уж, Муса. В тюрьме сам сало с урюком лопай. А я сваливаю на зимнюю базу. Гуд бай мой друг.

— Бай бай, брат, бай бай. Уснешь скоро Сэня навсегда, — задумчиво шептал Велиев, наблюдая как Семенов проворно скрылся за торговой точкой в кустах бурно разросшихся на обильно выбрасываемых в них арбузных и банановых корках.

* * *

Возвратившись в отдел и заглянув к Сыроежкину, Серомышин застал друга в состоянии сильного возбуждения.

— Нет, Серега я на этих Федотовых, Жуков и Тюбиковых, рапорт в главк напишу, — шумел Сыроежкин, нервно открывая зубами бутылку водки. — Беспредел устроили. Я Семенова в клетку посадил и пока ходил настраивать свой детектор лжи, они его выпустили.

— Как это выпустили?

— А вот так. Жук мне заявляет, что Семенов внештатник, и задерживать его можно только с его, Жука, личного согласия. А Федотов с Тюбиковым глазами моргают, говорят, человека могут содержать в камере только подозреваемого по возбужденному уголовному делу. Законники нашлись. Убойный отдел ни во что не ставят. Сейчас стакан выпью и в прокуратуру доложу. А потом и в главк бумагу накатаю.

— Значит, Толик, рыльце у Семенова и его покровителей точно в пушку раз все так обернулось. Как и где его теперь задержать?

— Официально задержим. Розыск объявим федеральный на всех этих Алиевых, Мамедовых и Семеновых.

— Ну с первыми двумя, все ясно — пальчики оставили на месте преступления, а на Семенова что у нас есть, Толик? Мы можем только предполагать что злодей он великий. Но ни одного серьезного доказательства на него нет.

— Поймаем Тозика и Айвазика — я из них всю душу вытряхну. Они мне этого Семенова по полной программе сдадут.

— Между прочим, Толик, Соловьева тоже пропала — была увезена на Запорожце двумя кавказцами как и Пшенко.

— Вот, вот, Серега. Не наш ли Семенов предлагал твоей Соловьевой переехать жить в деревню? Не он ли был в свое время владельцем Запорожца? Одна банда. Бандитский БМВ — запорожской серии, это — раз. Пахан у них Сеня «Уролог», это — два. Мне лично все ясно. Но есть над чем подумать. И ты, Серега, водки выпей, подумай и иди работать. Если что надумаешь или будет интересная информация — приходи, еще налью — я на связи.

Глава пятая Кошмары и ужасы дознавательской жизни

В середине января 2003 года Серомышин, направив в суд полтора десятка уголовных дел, стал неожиданно для себя опытнейшим дознавателем, был официально поставлен на должность и уже стажировал новую сотрудницу — выпускницу юридической академии Таню Пухову. Пышная стройная блондинка ни разу в своей жизни не видевшая ни одного уголовного дела и, несмотря на наличие солидного образования, имевшая самое смутное представление о содержании уголовного кодекса, насмотревшись телесериалов о ментах, рвалась в бой. Времена между тем наступили тяжкие. В связи с предстоящим 300 — летием Петербурга вся милиция была поставлена на «уши», то есть переведена на усиленный двенадцатичасовой вариант работы без выходных. Профилактические операции «Улица», «Надзор», «Арсенал», «Вихрь — Антиреррор», — следовали одна за другой. В этих условиях, перед Серомышиным стояла задача в короткий срок на конкретных примерах сделать из Пуховой профессионала. Вскоре подобный случай представился.

На утреннем совещании дежурный 101 отдела Федотов доложил начальнику и собравшимся сотрудникам, что в 10 утра в начале рабочего дня в отделе произошло ЧП. В помещение паспортного стола вбежал мужчина и на глазах у граждан, явившихся для обмена паспортов, нагадил на один из стульев.

— То есть как это нагадил? — не понял Тюбиков.

— Ну как говорят, по — большому. Народ закричал, все из паспортного стола выбежали. Я этого подлеца за шиворот и в обезьянник посадил.

— Так это что сумасшедший или террорист какой? Ты хоть выяснил личность негодяя?

— Да какой там террорист, Аркадий Акакиевич. Нормальный мужик. Спиридонов его фамилия. Я его спрашиваю, что же ты гад делаешь, совсем обнаглел в отделе милиции гадить? А он мне отвечает: я, говорит, кислого молока попил с утра, с похмелья, а потом вышел из дома — на работу ехать собрался. Пока ждал трамвая на остановке, рядом с отделом милиции в ларьке пивка взял — глотнул — добавил. В желудке, говорит, забурлило. Стал туалет искать, оглядываться, а рядом милиция.

— Причем здесь милиция и туалет?