Кошмары на улице Купчинской

— Не надо никаких палок мне вставлять. Живы и здоровы ваши Пшенко и Соловьева. На другом конце деревни живут.

— С чего вдруг они в колхозники подались?

— Я, ребята, сейчас вам все объясню. Попал я в банду действительно. Не спорю. Но не по своей воле. Сотрудничал я с риелторскими конторами. Работа моя сантехническая связана с посещением квартир. Денег платят не много. Ну и нашел халтуру. Выявлял где алкаши живут, да сообщал адреса в агенства недвижимости. Они мне за услуги немного платили. А потом с Мусой Велиевым познакомился. Он мне десять процентов предложил платить от стоимости квартиры, в которой я алкашей обнаружу и предложу им переехать с доплатой за город. Мне такие условия понравились. Я лично в этом никакого криминала не видел. Меньше будет пьяни — чище в подъездах и спокойней в районе. Две — три сделки провели, Муса на себя квартиры оформил, мне неплохой процент отстегнул. А куда жильцы девались я и понятия не имел. Откуда я знал, что они их отравили?

— Кто они?

— Велиев, да племянники его Тозик и Айваз.

— Откуда ты узнал, что они людей травят?

— Мне Муса сам по пьяни проговорился что водку клиентам носит во — первых, бадяжную, во — вторых с порошочками. А когда Леонтьева погибла, мне Тозик предлагал клофелину налить Соловьевой. И тогда я все понял, отчего народ мрет. Но Соловьева — то не пьяница, просто бабка веселая, но с приветом чуть — чуть. Мне ее жалко стало. Отказался я ее травить. А чтобы жизнь сберечь, уговорил уехать в деревню. Она глупая согласилась.

— Ты, Сеня, даже если, допустим, никого и не убивал, все равно совершил, как минимум, укрывательство тяжкого преступления. И за это понесешь уголовную ответственность.

— А вот ничего я как раз и не укрывал. Я все честно рассказал сотруднику уголовного розыска вашего 101 отдела.

— Это кому это?

— Жуку Вадиму Степановичу. Я ведь внештатник у него.

— Да? А Жук что?

— А ничего. Сказал мне, чтобы я молчал и продолжал сотрудничать с Мусой, а он сам во всем разберется. Даже приказал мне продолжать алкашей выявлять. А если не соглашусь, обещал посадить.

— За что?

— Был за мной грешок. Я ведь раньше судим был за квартирные кражи. Талант у меня. С детства любой замок открою. Люблю технику и сантехнику. И вот однажды поймал меня Жук при попытке открыть один замочек. Я и украсть ничего не хотел, просто замочек был интересный. Чудной замочек. Мне его захотелось попробовать открыть. Жук меня задержал при этом занятии. Я чтобы откупиться пятьсот долларов ему предложил коллекционных. Мы их с Вовой Загуляевым в лесу откопали. Жук доллары забрал, но попросил все остальные отдать для экспертизы на подлинность. И забрал у меня все восемь тысяч, да так и не отдал. Сказал, что они испортились при проведении экспертизы, и даже какой — то документ показал. Но зато про вскрытый замочек забыл, дело не завел.

— Врешь ты, Сеня, все про доллары, — вступил в дискуссию Загуляев. — Ты их сам все прикарманил, а на Жука сваливаешь.

— Дурачок ты Вова. Если хочешь знать, то Жук тебя в покое не оставит. Он ведь думает что ты знаешь где остальные пятьсот тысяч лежат. И пока ты ему все не расскажешь, не жить тебе Вова.

— Откуда он про остальные бабки узнал?

— От меня. Попадешь к Жуку на экзекуцию — все расскажешь, когда он тебе пальцы рук в дверном проеме прищемит. Я после такого допроса две недели не мог гаечный ключ в руках держать.

Семенов показал присутствующим свои руки, со следами неизвестно когда и от чего полученных повреждений. Сыроежкин недоверчиво покачал головой:

— Ты нам, Сеня, на жалость не дави. У нас методы погуманнее, но зато покруче.

— Что может быть круче переломанных пальцев?

— А вот не будешь нам всю правду говорить, тогда узнаешь наши методы. Скажи, Семяненко?

— А як же! — подтвердил белорус, поигрывая резиновой дубинкой.

— Вы мне его мужиком — то, хоть оставьте. Пригодится еще, — пожалела Сеню Воробьева.

— Я итак вам всю правду говорю. Как на духу, — клятвенно закивал головой Семенов.

— Ну рассказывай тогда дальше, что с тобой Жук еще сделал, — продолжал наседать на задержанного Сыроежкин.

— Да ничего больше плохого не делал. Приказал только стучать на всю округу и даже во внештатники записал. Удостоверение барабана выдал. А еще приказал с Мусой работать. А если откажусь, грозился посадить, наркоты подложить. Ну, сами знаете какие у вас методы. Так и попал я в банду. Но не по своей воле.

— И кто же в этой банде руководитель, Муса что-ли?

— Формально Муса. Но фактически кто-то из милицейского руководства.

— Да, Семенов. Мы с тобой так и начальника главка арестуем. Расскажи лучше, где Тозик и Айваз прячутся?

— Да на другом конце деревни живут. В подвале держат Пшенко и Соловьеву.

— Оружие у них есть?

— Скорее всего есть. Во всяком случае, патроны пистолетные у них на столе я видел.

— Сейчас они в доме?

— В доме. Нотариуса ждут. Сегодня к ним нотариус должен приехать дарственную оформлять. Пшенко с Соловьевой свое городское жилье Велиеву подарят, не выходя из подвала.

— Какой еще нотариус, не с Пловдивской ли улицы?