Кошмары на улице Купчинской

Загуляев тяжело вздохнул, подал руку Ворбьевой, лениво вылезающей из высокой кабины Уазика и парочка, обнявшись, изображая влюбленных в зимнюю природу туристов, неспеша направилась к темнеющему у леса домику. Серомышин, Сыроежкин, Семяненко и Докучаев, оставив машины на дороге у вьезда в деревню, стали обходить место захвата с трех сторон. В домике Воробьевой было тихо. Печная труба не дымила, а окна были темны. Осторожно открыв слегка заскрипевшую калитку, Воробьева, медленно подошла к небольшой веранде дома и стала всматриваться в окна, покрытые морозными узорами. Загуляев вслед за Валей подкрался к входной двери и собрался уже начать стучать и кричать, как было условлено согласно плану операции. Но, неожиданно, на веранде раздались торопливые шаги и дверь с шумом открылась, ударив Загуляева по лбу. Вова от неожиданности упал в снег и мимо него, ничего и никого не замечая вокруг, пробежал Семенов, одетый в спортивные отвисшие на коленях штаны и рабочий ватник на голое тело. Загуляев, потиравший ушибленный лоб и отпрянувшая от окна Воробьева, проследили как Сеня скрылся в деревянном слегка завалившемся на бок туалете, одиноко стоявшем в углу приусадебного участка.

— Э, как его прихватило! — удивился резвости перемещений Семенова, наблюдавший за происходящим из — за сарая со стороны леса Серомышин. — Что будем делать Толик? Подождем пока облегчится?

— Будем брать парня прямо в сортире, и мочить на месте как нас учил родной президент, — принял мгновенное решение Сыроежкин.

Через три минуты, все еще сидевший в туалете Семенов, услышал приближающиеся со всех сторон к месту его утреннего моциона шаги, громко хрустевшие на морозном снегу. Не успев сообразить, что сие явление означает, и зачем столько народу одновременно решило посетить занятое им заведение, Сеня тихим голосом спросил окружающее пространство:

— Кто там?

— Сто грамм, — прозвучал ответ Сыроежкина.

— Не понял, кто?

— Конь в пальто. Выходи, гражданин Семенов, с поднятыми руками и, не одевая штанов. Туалет окружен, заминирован и подготовлен к подрыву. Резких движений делать не рекомендую.

Из дверей туалета выглянуло испуганное Сенино лицо.

— Да понял я, понял. Сдаюсь. Штаны хоть дайте одеть.

Пока Семенов покидал место своего последнего пристанища и покорно отдавался в руки представителей закона в лице Сыроежкина и Серомышина, Докучаев и Семененко проникли в незапертую дверь дома. После осмотра комнат, подвала и мансарды в виде чердака стало ясно, что Сеня проживал в домике один. Он вел холостяцкий образ жизни, о чем говорили жуткий беспорядок и горы немытой посуды, но, тем не менее, активно принимал гостей и занимался бизнесом. Пепельницы на неубранных столах были полны окурков. Стаканы с недопитой жидкостью указывали на то, что за столом пиршествовало не менее трех человек. По углам комнат стояли новые унитазы со сливными бачками и нераспечатанные коробки с комплектами биотуалетов.

— ОАО «Керамин», город Минск, — прочитал со счастливой улыбкой на лице Семяненко на одной из коробок. — Наши туалетики, белорусские. Спасибо президенту Лукашенко, научил их леженей трудиться. Теперь они работают, унитазы строят, а не поют как раньше: вот я лягу, прилягу…

Сыроежкин ввел в дом, скованного наручниками Семенова и усадил его на стульчак одного из унитазов, язвительно заметив при этом, что: «срантехник должен знать свое место». Постепенно комнаты заполнили все участники операции.

— Сенюшка, ты чего такой бардак в доме навел, — осматривая свою древнюю недвижимость возмущалась Воробьева. — Я тебе поросенку и пемолюкса для мытья посуды привозила и стиральных порошков…

— И ментов ты мне привезла, за все спасибо, Валюша…

— Да, и ментов. Все тебе привезла, а ты грязью зарос, мышей и тараканов развел. Ничего, теперь тебя в тюрьме приучат к порядку.

Семенов, с тоской посмотрел на Воробьеву, с искоркой злобы в глазах стрельнул взглядом на Загуляева и обреченно опустил голову. Оценив ситуацию, Сыроежкин, помня о том, что лучше всего колоть преступника в состоянии шока от неожиданного задержания, приступил к допросу.

— Подними головку, Уролог.

Сеня вздрогнул. Обиженно посмотрел исподлобья на оперативника.

— Какой это я еще уролог? Сантехником я работаю. Семенов моя фамилия.

— Ты, Сеня, не только срантехник, но и убийца, бандит с большой дороги.

— Это кого я убил? Я в жизни муху пальцем не обидел.

— Давай разбираться. У погибшей гражданки Леонтьевой ты унитаз чинил?

— Чинил, но ее пальцем не трогал. Она соседей залила, меня и вызвали.

— Давай дальше. У гражданина Пшенко унитаз чинил?

— Чинил, но…

— Никаких но, — подключился к допросу Серомышин. — Ты зачем заставил инвалида Пшенко Соловьеву Валентину Андреевну напугать? Зачем предлагал Соловьевой уехать в деревню? Почему эти люди исчезли после твоих ремонтов сантехники?

— Где их трупы? — наседал с другой стороны Сыроежкин.

— Какие трупы?

— Семяненко, давай сюда резиновую палку.

— Счас я табэ вставлю пару палок, — оживился Семяненко, доставая из — за пояса спецсредство ПР-70. — У ну снимай штаны.

Семенов испуганно зашмыгал носом.