Кошмары на улице Купчинской

— Стукнешь ногой посильнее и погромче по входной двери и крикнешь: «Где этот козел Сеня, который спит с моей Валей? Выходи подлый трус». Семенов не выдержав такой наглости, поспешит с тобой, Вова, разобраться и попадет тепленьким в наши крепкие милицейские руки.

— Сантехнические руки Сени покрепче ваших милицейских будут. Он унитазы и чугунные ванны каждый день ворочает, а вы авторучками по бумаге водите. Он вас как котят раскидает. И мне по голове даст. Сеню лучше сразу пристрелить при попытке к бегству, но не насмерть, а чтобы помучился и успел дать показания.

— Хочешь Вова, я тебе по голове сейчас дам, чтобы ты узнал крепость моей руки и не болтал глупости?

— Насилие неприемлю.

— Тогда меньше говори а больше слушай. Предлагаю выдвигаться ночью на двух машинах. Уазик в РУВД я уже заказал с водителем и милиционером, плюс этому берем Форд убойного отдела и одного нашего оперативника. Ночью заберем из дома Воробьеву — она поможет ориентироваться на местности. Загуляев отвечает за проникновение в дом к Семенову. Я руковожу операцией и отвечаю за скрытность выдвижения. Серомышин отвечает за вооружение и спецсредства. Думаю нам вполне хватит двух штатных пистолетов Макарова, милиционера с автоматом и резиновой палкой для вытряхивания пыли с одежды задержанных при получении первоначальных показаний. Вопросы есть?

— Зачем столько машин и сотрудников? — засомневался Серомышин, — что нам стоит задержать двух торговцев и одного сантехника полоумного?

— Недооценка противника, Сергей, первый признак непрофессионализма и возможного провала любой, самой тщательно подготовленной операции. Еще какие вопросы, сомнения, предложения?

— Водку с собой брать будем? — задал животрепещущий вопрос Серомышин, — завтра мороз обещают.

— Какая водка — селедка, Сережа? Дело сделаем, тогда и праздник учиним. Водку твоему начальнику отдела дознания Шмонзеру проставь. Нужно у него тебе какую — нибудь командировку оформить, чтобы у Тюбикова и других не возникло вопросов что ты в Синькино забыл.

— Да, Толик, ты прав. Дознаватели должны заниматься расследованием своих уголовных дел, а не преступников по кустам ловить. Не будет меня завтра на рабочем месте, Тюбиков рапорт в РУВД напишет и прогул мне залепят.

— Я тебя, Серега, официально включу в оперативную группу как бы для осмотра места просшествия, с начальством договорюсь. А Дюжев с Таней Пуховой без тебя справятся. Вроде как все мы решили, обсудили?

— Не все, — встрепенулся Загуляев, — предлагаю назвать операцию…»Цунами».

— Почему «Цунами», Вова, может быть операция «Ы»? — съехидничал Серомышин.

— Именно «Цунами». Большой океанской волной мы смоем всю нечисть, расплодившуюся на местах былых сражений за независимость нашей Родины.

— Круто, Вова. Пусть будет «Цунами», — заключил Сыроежкин.

Наблюдая, как Загуляев с вдохновением принялся фломастером рисовать название операции на схеме поселка Синькино, Серомышин обратился к художнику с давно интересовавшим его вопросом:

— Кстати, Вова, покажи — ка доллары свои исторические.

Загуляев как — то сразу сник и явно расстроился. Бросив фломастер на стол и сдвинув брови, он устремил взгляд на металлическую настольную лампу освещавшую схему операции.

— Я вам, Сергей Клавдиевич, по — товарищески, даже, можно сказать по — братски предложил партнерство, а вы, — Загуляев опасливо посмотрел на Сыроежкина, — Анатолию Николаевичу все уже рассказали. Не сохранили в тайне наш разговор.

— У меня, Вова, от моего друга, Толика Сыроежкина, никаких секретов нет. Все что знаю я, будет знать и он. Мы одна команда.

— Ну тогда смотрите.

Загуляев поднял со стола настольную лампу, открутил от нее металлическую круглую подставку и из образовавшейся ниши достал небольшую пачку двухдолларовых купюр, веером разложив их поверх план — схемы операции «Цунами».

— Смотри — ка, Серега, где наш следопыт баксы прячет, — с интересом рассматривая купюры, удивлялся Сыроежкин. — Я бы в лампу и при обыске не догадался залезть.

Серомышин помял в руках издававшие характерный хруст, пахнущие плесенью купюры и просмотрев их на свет лампы, изумленно закачал головой.

— А деньги, Толик, с виду настоящие, водяные знаки есть, а год выпуска и самом деле древний, 1939 — й. И много у тебя, Вовчик таких бумажек?

— Двухдолларовых всего двадцать штук, остальные по сотне в другом месте лежат, более надежном.

— Это в люстре что — ли? — Серомышин посмотрел на потолочный светильник.

— Какая разница, где? Это все остатки былой роскоши. Сеню Семенова за жабры брать надо — у него остальное.

— Слушай, Вова, скажи честно, как на духу, ты с Сеней Семеновым в Белоруссии партизанскую базу копал?

— Откуда знаете, Сергей Клавдиевич? Догадались что-ли? Или Валя сболтнула? С ним с подлецом копал. Он меня на баксы и кинул.

— Сеня Семенов, значит, твой бывший друг и товарищ? Что же ты мне мозги пудрил что он бандит великий?

— Раньше это был хороший человек. Я ему как брату доверял. А теперь Сеня испортился, с бандитами связался и сам бандит натуральный и есть. Поймаете его, я в пытках участие приму.