Косяки начинающих психоконсультантов

Приспичило после пятого тоста девушке Любе. Она встала из-за стола и направилась к запертой двери. Ей участливым шепотом напомнили правило – выходить наружу исключительно с провожатым. Но, то ли ей было не до правила, то ли она имела свое особое мнение на этот счет, только через минуту вся группа уже орала в праведном гневе, заглушая друг на друга, про конфликт между свободой личности и социальными нормами.

И все-таки пик групповой динамики случился вовсе не из-за нарушения Любой правила, а из-за изменения численного баланса мужчин и женщин. Самый крутой член интенсива (доминантный самец в нашей групповой психотерапевтической иерархии), который почему-то повелся на участие в нашем эксперименте, попрощался и отправился к себе спать, и мужчин стало четверо. Выпили по шестой, и направление разговора переместилось на тему власти в группе вообще и женской конкуренции в частности.

После шестого тоста я не все хорошо помню, хоть и ела всего лишь конфеты с ликером. Зато теперь знаю на собственном опыте, как работает механизм социального индуцирования – то есть эмоционального заражения людей друг от друга. Помню, что орали все разом, в конце концов, перейдя на чистый мат, за исключением предлогов. И что к рассвету сложилось четыре пары, а я осталась одна с пачкой брошенных на столе протоколов…

Слухи о нашем тайном ночном марафоне, разумеется, просочились наружу и дошли до организаторов, и мы, что называется, проснулись знаменитыми. Не выгнали нас только потому, что главный тренер интенсива наравне с нами участвовал в ночной попойке. Это меняло дело, поворачивая вектор на 180 градусов – вместо нарушения режима тренерским составом мероприятие приобретало статус элитного междусобойчика для избранных.

Протоколы так и остались храниться у меня, и что-то мне мешало опубликовать их содержание. Возможно, причина была в том, что при расшифровке читалась только первая страница, даже свои собственные записи я не могла разобрать. Но потребность донести наш опыт до психологического сообщества оставалась – ведь мы-то поняли, почему нельзя работать пьяными и с пьяными!

Конец этой истории возносит ее на уровень притчи. Саня как-то приехал в наш город и навестил меня с исключительно деловой целью:

– Нужно написать о том нашем эксперименте. Отдай мне протоколы, я сделаю научную статью.

– Конечно, забирай, в конце концов, идея тренинга была твоя…

Статья не вышла. Саня в тот же вечер, напившись до беспамятства, безвозвратно потерял протоколы, оставив в такси.

Исцелись сам и исцели другого

А между тем были и есть психотерапевты-алкоголики, гениально работающие в своей области. А значит выходит, что вышеперечисленные правила входят в противоречие с тем, что психотерапевт прежде всего неординарная личность, а не адаптированная к социуму посредственность.

Так, Ролло Мэй в книге «Раненый целитель» пишет: «Двое самых великих терапевтов, которых я когда-либо знал, были плохо адаптированными людьми. Одним из них был Гарри Стэк Салливан, который был единственным психиатром, родившимся в Америке, чтобы создать такую новую систему, которая была бы в силах повлиять не только на психиатрию, но и психологию, социологию и другие науки. Салливан, который был одним из моих учителей (мы все очень почитали его), был алкоголиком и латентным гомосексуалистом. Складывается впечатление, что в течение нескольких лет в старшем подростковом возрасте Салливан страдал шизофренией. Но у него было – и я не должен был говорить „но“ – у него была потрясающая проницательность по отношению к людям, их проблемам и что вообще с ними происходит. Он описывал психические проблемы как то, что возникает и излечивается в сфере межличностных отношений».

Что в приоритете: соблюдение правил или яркая неординарная личность? Ролло Мэй говорит, что «адаптированность – это абсолютно то же самое, что и невроз… Это адаптированность к небытию, для того, чтобы даже самое маленькое существование могло бы быть защищенным. Адаптация всегда существует рядом с вопросом – адаптация к чему? Адаптация к психотическому миру, в котором мы совершенно очевидно живем?» Личность всегда выбирает творчество.

Другой пример жена Станислава Грофа Кристина Гроф, пережившая алкогольную зависимость. Она имела смелость рассказать свою историю на страницах совместной с Грофом книги «Неистовый поиск себя». Кристина предположила, что «у многих людей за потребностью в наркотиках или алкоголе скрывается потребность в трансценденции, потребность в целостности. Если это так, то наркотическая и алкогольная зависимости, равно как и всевозможные другие виды зависимости, во многих случаях могут быть формами духовного кризиса». В этом случае, пишет она, «эти две области могут научиться друг у друга».

12-шаговая программа исцеления от алкоголизма построена именно на допущении, что если человек капитулирует перед своим недугом и примет помощь, направленную на развитие своей духовности, то может шагнуть в более глубокие измерения себя.

Открытый вопрос