Космаец

— Я ни за что бы тебя не отпустил, но раз тебе надо отомстить, — вздохнул Космаец. — Иди к командиру первого взвода. Только гляди, не осрамись.

— Вот увидите, не последний день воюем, — Шустера словно снесло ветром, он побежал искать Штефека.

— Люблю ребят, которые рвутся в бой, — глядя ему вслед, заметил Стева.

Они долго шли молча, погрузившись каждый в свои мысли и тайком поглядывая на хмурившееся небо. Космай уже растаял в волнах сероватого тумана, а солнце спряталось за край облака. Горизонт сузился и стал расплываться в тумане осенних сумерек. Рощицы нахмурились, и поля, лишившись света солнца, навевали печаль. Колонна все чаще останавливалась. Пальба, начавшаяся час назад, разгоралась все сильнее. По грязной дороге туда и обратно скакали связные с винтовками в руках. Все чаще встречались телеги, переполненные ранеными. За облаками гудели невидимые самолеты.

После двух дней мирной жизни война опять вступала в свои права.

VII

Рота Космайца заняла оборону вдоль опушки леса, из которого торчала высокая труба кирпичного завода. В сумерки, почувствовав, что защитники получили подкрепление, немцы умерили огонь и от атак тоже перешли к обороне, намереваясь возобновить их утром и во что бы то ни стало пробиться, ибо другого пути отступления у них не было. Если сомкнутся партизанские клещи, им угрожает плен или смерть.

Всю ночь на позиции щелкали винтовки и лаяли пулеметы, начинали на одном фланге, а заканчивали на другом. Где-то вдали изрыгали огонь пушки. Взрывы снарядов разрывали темноту и с корнем выдирали деревья. Светящиеся пули непрерывно рисовали какие-то запутанные узоры.

Стева неподвижно лежал на плащ-палатке рядом с самым младшим в роте пулеметчиком и пытался представить себе будущее, то, что ждет его после войны. Хорошо бы вернуться в тот маленький городок, который они взяли несколько дней назад. Там живет Здравкица. Она стала руководителем молодежи среза, ее дорога ясна. Уже полночь, сейчас она спит в уютной комнате, тепло укрытая одеялом, а над ним вместо одеяла висят трассирующие пули. Он не думал об отдыхе, потому что знал: этой ночью отдыхать не придется. А завтра?.. Никто еще не знает, что ему готовит завтрашний день и какой венок плетет судьба.

Рассвет рождался скупо. Небо никак не могло отделиться от земли. Их соединяли хмурые дождевые облака. С обеих сторон огонь усиливался. На остроконечном холме, похожем на стог сена, горел старый ветряк, подожженный снарядами. Пламя пожара поднималось над лесом, как струя вулканического гейзера.

— Через полчаса идем в атаку. — Космаец присел рядом с комиссаром и закурил сигарету. — Я пойду со вторым взводом, а ты иди со Штефеком… Взводные уже получили приказ, я иду поговорить с бойцами.

— Я тоже как раз собирался. — Стева поднялся вслед за командиром и стал рассказывать: — Знаешь, я провел собрание скоевцев. Мы приняли Остойича. Так мало осталось ребят из СКОЮ. Сегодня ночью еще одного тяжело ранило.

— В роте более ста человек, надо получше присмотреться к людям и тех, кто достоин, принять в Союз молодежи.

— У меня на примете уже есть несколько парней.

— Хорошо. Только не будем спешить, а то получится как с Мрконичем.

— Не все же Мрконичи!

— Но ты все-таки не забывай, что у нас теперь не все добровольцы, большинство было вынуждено пойти.

— Это правильно, но молодежь все-таки остается молодежью. Ты сам вспомни…

Стева не успел закончить свою мысль, как над их головами прогудело несколько артиллерийских снарядов, взорвавшихся у кирпичного завода. Новый залп вырвал деревья всего в полусотне метров от них. Мины и снаряды падали так густо, что сосчитать их было невозможно. Партизаны, которые укрывались только за деревьями, а не в окопах, как немцы, засуетились. Вчерашние крестьянские парни дрожали от страха. Увидев, что кто-нибудь из товарищей ранен, они всем отделением бросались к нему, оставляя позицию, чтобы поскорей спасти его.

Космаец и Стева поспешили в свои взводы.

Комиссар не успел сделать и нескольких шагов, как заметил группу бойцов, которые, прячась за деревьями, отступали к кирпичному заводу.

— Стой! Назад! — закричал комиссар и, выхватив револьвер из кобуры, поспешил им наперерез.

Бойцы остановились, не обращая внимания на взрывы, и застыли как статуи. Сейчас они испуганно смотрели на дуло револьвера комиссара.

— В чем дело, товарищи?

Увидев покорность бойцов, комиссар спрятал револьвер. — Почему вы оставили позицию? Где ваше оружие?

— Товарищ комиссар, мы сейчас… только Шустера вынесем… Он из нашей деревни, — набравшись храбрости, выпалил один из партизан, — не можем мы его оставить.

— А что с ним?

— По ногам его зацепило.

Шустер, который так рвался к пулемету, сейчас лежал на холодной земле и скрипел зубами.

— Одного человека хватит. — Комиссар выбрал парня покрепче и приказал: — Ты, товарищ, отнеси раненого в санчасть и сейчас же возвращайся. А остальные марш на позицию!

Бойцы, отброшенные гигантской пружиной — приказом комиссара, — кинулись назад.

— Смотрите, если еще раз бросите оружие, не сносить вам головы, — крикнул им вслед комиссар и сам побежал за ними.